Маргарет Уэйс - Битва близнецов

— Рейст! — негромко позвал он.

Маг лежал на полу. Даже в полутьме было видно, что лицо его стало пепельно-серым, а губы посинели. Дышал он часто и неглубоко, но все-таки дышал!

Карамон осторожно приподнял тело брата и перенес на кровать. На губах Рейстлина появилась довольная улыбка — будто он видел какой-то приятный сон.

— Мне кажется, он просто спит, — озадаченно сообщил гигант Крисании, которая в это время накрывала мага одеялом. — Но что-то определенно случилось.

В палатке уже можно было кое-что рассмотреть, но Карамон все же зажег принесенную с собой свечу и внимательно огляделся.

— Интересно… О боги!..

Крисания подняла голову.

Шесты, на которых держалась палатка, были опалены каким-то страшным огнем, да и крепчайшая ткань местами почернела и словно бы расплавилась. Впечатление было такое, словно в палатке бушевал огненный смерч, однако сама она на удивление мало пострадала, и восклицание Карамона было вызвано вовсе не ее видом, а предметом, стоявшим на столе.

— Глаз Дракона! — с благоговением прошептал Карамон.

Созданный усилиями магов всех трех Лож и наполненный концентрированной сутью добрых, злых и нейтральных драконов, этот шар, настолько могущественный, что мог подобно мосту соединять берега разных времен, все еще покоился на серебряной подставке на столе Рейстлина.

Только раньше он был источником магического, чарующего сияния.

Теперь же он был черным, безжизненным, а в самом центре зияла глубокая трещина.

Теперь…

— Он разбился, — прошептал Карамон.

Армия Фистандантилуса переправилась через проливы Чоллси благодаря имеющейся в ее распоряжении целой флотилии разнокалиберных судов: ветхих лодчонок и баркасов, парусных джонок и гребных галер, грубых барж и разукрашенных прогулочных гондол. Отрезок пути, который предстояло преодолеть морем, был не слишком велик; потребовалось чуть больше недели, чтобы переправить людей, животных и продовольственные припасы.

К тому моменту, когда армия достигла побережья, она разрослась настолько, что лодок уже не хватало. Некоторым судам пришлось совершить по несколько рейсов туда и обратно. Самые вместительные из них были переоборудованы для перевозки скота: превратившись в плавучие скотные дворы, они имели даже стойла для лошадей и коров, а также загоны для свиней.

Переправа прошла довольно гладко, хотя Карамон уже больше недели спал всего по три часа в сутки. Все остальное время он занимался решением проблем, которые, по всеобщему убеждению, никто, кроме него, решить не мог: начиная со скота, страдающего морской болезнью, и заканчивая подъемом с морского дна деревянного сундука с мечами, оброненного по небрежности в воду.

Когда основные силы были уже на противоположном берегу, налетевший внезапно шторм задержал переправу по меньшей мере дня на два. Огромные волны бились о берег, а ураганный ветер сорвал с якорей две баржи, к счастью, пустые, и выбросил их на камни. Как бы там ни было, в конце концов переправилась вся великая армия.

Обошлось без серьезных происшествий, если не считать свалившегося за борт любопытного мальчишки (спасен) да лошади, сломавшей ногу (пущена в общий котел).

На другом берегу армию встречал вождь Всадников Равнин — племен варваров-кочевников, населявших северные степные районы Абанасинии; они были весьма не прочь захватить легендарные сокровища горных гномов. Кроме того, прибыли и представители гномов холмов. Именно встретившись с ними, Карамон испытал потрясение, которое запомнилось ему на долгие годы.

— Регар Огненный Горн и его спутники! — провозгласил Гэрик, входя в палатку. Отступив в сторону, рыцарь пропустил вперед трех гномов.

Карамон, в ушах которого еще звучало имя главного гнома, уставился на него во все глаза. Он смотрел до неприличия долго, и только тонкие пальцы Рейстлина, сомкнувшиеся на его запястье, заставили предводителя опомниться.

— Ни слова!.. — прошипел маг.

— Но он похож… а имя! — вполголоса отозвался Карамон.

— Разумеется, — заявил Рейстлин ровным голосом. — Скорее всего, это дед нашего Флинта.

Дед Флинта! Флинта Огненного Горна — старого боевого друга Карамона, умершего на руках у Таниса в Обители Богов. Ворчливый, раздражительный, острый на язык, на самом деле он был отзывчивым и мягкосердечным гномом. Карамону он всегда казался чуть ли не стариком, а вот теперь оказывается, что он еще даже не родился. Перед Карамоном стоял дед Флинта.