Маргарет Уэйс - Драконы осенних сумерек

– Конечно! Да я сама ему рассказала. – Лорана лукаво потупилась, глядя на Таниса сквозь длинные ресницы. – Ты же знаешь, у меня нет секретов от Гилтанаса. Но откуда же мне было знать, что он так к этому отнесется? Я знаю, какой разговор произошел между вами. Он рассказал мне потом. Он очень сожалел…

– Да уж… – Танис крепко взял ее за оба запястья. – И то, что он наговорил мне тогда, Лорана, – все это верно до последнего слова Я в самом деле незаконнорожденный полукровка! Твой отец имел полное право убить меня. Так мог ли я навлечь на правителя бесчестье – после всего, что он сделал для моей матери и для меня? Вот потому-то я и ушел. А еще я ушел потому, что хотел наконец выяснить, кто я такой и где мое место…

– Ты – Танталас, ты – мой любимый, и твое место – здесь! – крикнула Лорана и, вырвавшись, сама перехватила его руки. – Вот видишь – ты все еще носишь мое колечко! И я знала, почему ты ушел. Ты боялся любить меня, но теперь все изменилось! У отца столько забот, что он вряд ли будет против. К тому же ты теперь герой… Давай же поженимся! Разве ты не за этим вернулся?

– Лорана, – проговорил Танис ласково, но твердо, – мое возвращение было случайностью и…

– Нет!.. – крикнула она и оттолкнула его. – Я не верю тебе!

– Ты же слышала рассказ Гилтанаса. Если бы нас не спас Портиос, мы были бы теперь в Пакс Таркасе!

– Он выдумал это! Он не хотел сказать мне правду. Ты вернулся потому, что любишь меня, и ни о чем другом я не хочу слышать…

– Не хотелось мне говорить тебе, но, видимо, придется. – Танис потерял терпение. – Лорана, я люблю другую… я люблю женщину из племени людей. Ее имя – Китиара. Но это не значит, что я разлюбил тебя. Я…

Он сбился и смолк. Лорана молча смотрела на него. Вся краска отхлынула с ее лица.

– Я люблю тебя, Лорана, – продолжал он. – Но я не могу на тебе жениться, потому что люблю и ее тоже. Мое сердце разделено надвое, как и моя кровь… – Он снял с пальца кольцо, свитое из золотых листьев плюща, и отдал ей. – Я освобождаю тебя от обещания, данного мне когда-то. И прошу тебя освободить и меня…

Не в силах выговорить ни слова, Лорана взяла с его ладони кольцо… умоляюще посмотрела на Таниса… и, видя на его лице лишь боль, вскрикнула и швырнула кольцо прочь. Кольцо упало прямо к ногам Таса. Кендер тотчас поднял его и спрятал в кошель.

– Лорана. – Танис обнял горько плачущую девушку. – Прости меня. Я не хотел…

Тассельхоф неслышно выбрался из кустов и ушел назад по тропе.

– Что ж, – сказал он себе удовлетворенно, – теперь я хоть знаю, что к чему.

Проснувшись, Танис увидел над собой Гилтанаса. Полуэльф вскочил на ноги:

– Лорана?..

– С ней все в порядке, – негромко ответил Гилтанас. – Девушки отвели ее домой. Она рассказала о вашем с ней разговоре… Я хотел лишь сказать тебе, что все понимаю. Это как раз то, чего я боялся. Человеческое в тебе рвется к другим людям. Я пытался объяснить ей и думаю, что теперь она послушает. Спасибо тебе, Танталас. Я знаю, это было нелегко…

– Нелегко, – выговорил Танис. – Я хочу быть откровенным с тобой, Гилтанас. Я люблю ее. В самом деле люблю. Просто…

– Не говори ничего более, прошу тебя. Давай оставим все как есть: можно и не быть друзьями, но уважать один другого… – Напряженное лицо Гилтанаса было бледно в свете заходящего солнца. – Когда взойдет серебряная луна, будет пир, а потом соберется Высший Совет. Настало время принимать решения…

Гилтанас ушел. Танис проводил его взглядом, вздохнул и пошел будить остальных.

…Тот пир в Квалиносте более всего напоминал Золотой Луне тризну по ее умершей матери. Как и пир, тризна должна была быть праздником – ведь как-никак Песнь Плача отныне причислялась к лику Богов. Народу, однако, трудно было смириться со смертью прекрасной и кроткой жены вождя, и кве-шу оплакивали ее с почти святотатственной скорбью.

Поминальный пир Песни Плача был самым пышным из всех, какие помнило племя. Скорбящий вдовец не останавливался ни перед какими затратами. Как и здесь, в Квалиносте, там было множество яств, но лишь немногие притронулись к ним. Кто-то пытался завести застольную беседу, но ни у кого не было охоты болтать. Иных душевная мука и вовсе гнала из-за стола…

Столь яркими были воспоминания, что Золотой Луне кусок не лез в горло. Изысканные лакомства казались безвкусными. Речной Ветер смотрел на нее с любовью и заботой. Его ладонь нашла под столом ее руку, и она крепко ухватилась за нее, черпая уверенность в его силе.