Маргарет Уэйс - Драконы зимней ночи

Внезапно пропела спущенная тетива, потом раздался звук, с каким стрела втыкается в тело, и следом – яростная ругань из-под стены. Рыцари изумленно обернулись и увидели одинокого стрелка, с луком в руках стоявшего на стене.

– Я – не Рыцарь! – раздался чистый, звонкий девичий голос. – Я – Лоранталаса, дочь Квалинести. У нас, эльфов, свой кодекс чести, и, как тебе известно, мы отлично видим в темноте. Я могла бы убить тебя, но Предпочла, чтобы ты подольше не смог пользоваться правой рукой. Не удивлюсь, если ты никогда более не поднимешь меча!

– Можешь передать эти слова своему Повелителю. Другого ответа ты от нас не получишь! – хрипло выкрикнул Стурм. – Флаг будет спущен только тогда, когда в крепости останутся одни мертвецы!

– Ну так готовьтесь к смерти, – стискивая зубы от боли, сказал офицер и пустил коня галопом. Топот копыт вскоре затих в отдалении.

– Заберите тела! – приказал Стурм.

Рыцари осторожно приоткрыли ворота. Несколько воинов на всякий случай сразу выбежало наружу – прикрыть тех, кто осторожно поднял тела и унес их вовнутрь. Только тогда, пятясь, отступили они за ворота и вновь заперли их за собой.

Стурм опустился на колени подле обезглавленного тела… Приподняв его руку, он снял с окоченевшего пальца кольцо. Латы рыцаря были ужасно измяты и почернели от крови. Стурм уронил безжизненную руку на снег и скорбно опустил голову.

– Государь Альфред… – пробормотал он еле слышно.

– Господин, – обратился к нему один из юных рыцарей. – Второй – это государь Дерек, и гнусный офицеришка не солгал: он действительно дышит…

Поднявшись, Стурм пошел туда, где на холодных камнях распластался Дерек. Лицо рыцаря было белей полотна, но открытые глаза лихорадочно блестели. На губах запеклась кровь, кожа была холодной и влажной. Один из юношей приподнял ему голову и поднес к его губам чашку с водой, но пить Дерек не смог.

Стурм с ужасом увидел, что Дерек прижимал ладонь к животу. Между пальцами сочилась кровь – сочилась непрерывно, но и не настолько быстро, чтобы приблизить милосердный конец.

Узнав Стурма, Дерек жутко улыбнулся и окровавленной пятерней стиснул его руку.

– Победа!.. – прохрипел он. – Они бежали! Мы преследовали их!.. Мы снискали славу… великую славу! Я буду Великим Магистром!..

Он поперхнулся кровью, хлынувшей изо рта, и поник на руки поддерживавшего его рыцаря. Тот поднял глаза на Стурма, юное лицо озарилось надеждой:

– Может, все так и есть, господин? Вдруг это была хитрость?..

Но стоило ему встретиться со Стурмом глазами, и всякая надежда угасла. Юноша с жалостью посмотрел на Дерека:

– Он, похоже, с ума сошел, господин…

– Он умирает героем, как истинный Рыцарь, – сказал Стурм.

– Победа!.. – прошептал Дерек. Потом его глаза остановились, устремив в туман невидящий взгляд…

– Нет, ни в коем случае не вздумай его разбивать! – сказала Лорана.

– Но Фисбен говорил…

– Знаю я, что он говорил, – нетерпеливо отвечала Лорана. – Оно не злое и не доброе; оно ничто, оно все. – И поежилась: – Весьма в духе Фисбена…

Вдвоем с Тасом они стояли у Ока. Оно все так же покоилось на своей подставке в центре круглой комнаты, по-прежнему покрытое слоями пыли, за исключением пятнышка, протертого Тасом, В комнате было темно и удивительно тихо – так тихо, что Тас и Лорана, не сговариваясь, перешли на шепот.

Лорана пристально смотрела на Око, и на лбу ее залегла морщинка. Тас смотрел на Лорану, чувствуя себя очень несчастным. И со страхом думал, что, кажется, угадывал ее мысли…

– «Глаза» должны действовать, Тас! – наконец сказала Лорана. – Обязаны! Их ведь создали могущественные маги, люди той же закваски, что и наш Рейстлин, – люди, не признававшие поражений и неудач! Если бы только знать, каким образом…

– Я знаю, – прошептал Тас.

– Как! – ахнула Лорана. – Ты знаешь? Но почему же тогда…

– Я… как бы это сказать… знать-то знал, но не знал, что знаю, – запинаясь, выговорил Тас. – Это… просто пришло. Гнош… ну, тот гном из горы… он рассказал мне про слова, которые однажды проплыли внутри Ока, там, в тумане. Он не сумел их прочитать, потому что они были написаны на каком-то ужасающе древнем языке…

– На языке магии, скорее всего.

– Ну да, именно так я и подумал и…

– И какой нам от этого толк? Мы их и выговорить-то не сможем. Вот если бы Рейстлин…

– Обойдемся мы и без Рейстлина, – перебил Тас. – Выговорить я их не способен, а вот прочесть – пожалуйста. Я, ты понимаешь, все еще таскаю с собой те очки… Очки Истинного Зрения, это Рейстлин так их назвал. С их помощью я могу читать на любом языке, и даже на языке магии. Думаешь, зря он мне пригрозил, что, если застанет меня над каким-нибудь из этих его свитков, то превратит в сверчка и проглотит живьем…