J.M. - Убийца теней

Лорк вспомнил, что когда покидал кабинет Воллета, первый священник сказал брату Эйлолу что-то насчет библиотеки или библиотекаря.

- Да, может быть, отец Воллет не у себя дома, а там! - в волнении зашептал Лорк. - Наверное, туда нам надо...

- Так пойдем. Двери там ночью кто-нибудь стережет?

- Запирают, а так, чтобы постоянно стеречь - нет.

- Вот и хорошо.

Ярла принялась рыться в своем кошеле, отыскивая отмычку, которую опять предстояло пустить в ход. А Лорк поднял лицо, надеясь снова отыскать взглядом сильфа, но мерцающий огонек исчез бесследно.

***

Еще одно важное дело, к которому Воллет собирался перейти после аудиенции у герцога и разбирательства с Лорком, касалось книг. Дождавшись, когда библиотекарь Скейс придет в кабинет, первый священник повел разговор о том, что очень уж много вредных и запретных книг скопилось во внутреннем зале. Библиотекарь только руками развел: на то он и внутренний, закрытый. А место там есть, еще книги размещать можно.

- Ни одну дверь нельзя закрыть настолько надежно, чтобы быть уверенным, что никто никогда ее не откроет, - возразил на это Воллет.

Втайне первый священник давно был недоволен суждениями и поведением библиотекаря, и подозревал Скейса в излишней лояльности и даже в вольнодумстве. Жаль, что тот - один из трех вторых священников братства. Это добавляет ему авторитета и значительности. Чем он заслужил такое назначение?.. "Ни в чем нельзя быть уверенным - вашими стараниями", - добавил про себя Воллет. Но вслух свои окольные убеждения продолжил:

- Вы и ваши помощники, брат Скейс, тратите много усилий, чтобы приобретать книги, в том числе и опасные, на разных ярмарках и в лавках, ездите по другим городам. Конечно, всем нам известно, для чего: своих врагов надо знать, мы должны знакомиться с их ложными отступническими учениями, чтобы убедительно их оспаривать. Нам следует достойно вооружаться, особенно теперь, когда это ронорское изобретение для печатания грозит широким распространением всяческой лжи... Но не лучше ли, вооружившись, то есть изучив сочинения, противные вере Двух Берегов, не хранить их в зале, который, хотя и называется внутренним, от внешнего, доступного всем, отделен всего лишь одной стеной, а избавиться от них? Мы-то с вами сохраним их в памяти на случай, если это понадобится для нашей борьбы. Нам знание ничем не грозит, мы достаточно стойки. Но умы молодых братьев не так устойчивы ко лжи и легко поддаются пагубным влияниям. Также меня тревожит и близость ученой общины. Да, да, брат Скейс, я чувствую настоящий трепет ужаса, стоит мне представить, что какая-нибудь "Философия слова" или "Единство противоположного" выйдут за стены нашей библиотеки и станут доступны любому, кто захочет их прочесть. Ученая община - и без того рассадник всяческих опасных идей. Брат Скейс, я считаю, еретические книги, в особенности те, все существующие экземпляры которых собраны у нас, надо уничтожить. А каково ваше мнение?

Наконец-то Воллет высказал это вслух. Долгие годы эта мысль жила в нем, но действовать он все никак не начинал - почему? Уж точно не из страха перед этим жалким библиотекарем - было бы кого бояться. Скорее, реакция норвейрской Первообители внушала ему опасение. Одно дело, если бы распоряжение против книг пришло от Первого из первых, и другое - его, Воллета, самоуправство. Но Лорк своим проникновением во внутренний зал библиотеки, сам того не ведая, дал первому священнику оправдание. Если из Норвейра последуют вопросы, можно будет сказать, что он, Воллет, действовал исключительно в целях защиты веры Двух Берегов, чтобы в дальнейшем ни у кого из братьев обители Священного Знака не возникло желания отравить свою душу ядом отступнических идей.

"Окольные" убеждения первого священника завершились совершенно недвусмысленным вопросом. Библиотекарь замялся. Ему было жаль книг, и не только потому, что он отдал много времени их поискам. Ему было жаль авторского труда, затраченного на их сочинение, и труда всех тех людей, на чьи исследования опирались авторы. Жаль их восторженных озарений, бессонных ночей, заполненных тяжелой работой - ради кого? Да, ради себя, но не только, не только.

Как объяснить Воллету, что, даже не соглашаясь с изложенными идеями, можно восхищаться силой ума автора? Такие как он этого не понимают, им всюду мерещатся враги.

- Знаю, - вкрадчиво продолжал Воллет, - вам жалко их. - Библиотекарю стало не по себе от такой проницательности. - Но согласитесь: иногда книга может быть страшным оружием разрушения неокрепшей души. Она может посеять пагубные сомнения, из которых вырастет отступничество. Не говоря уж о том, что сам по себе запрет - это искушение, а искушения всегда провоцируют на низменное. Когда же нет того, что вызывает искушения - нет и самих искушений. Как бы вы ни ценили книги, отрицать, что порой они толкают души к гибели, вы не можете. Открывая такую книгу, слабый духом человек ступает на дорогу, ведущую прямиком к страшному миру Левого Берега.