Михаил Успенский - Там, где нас нет

Печальный дух изгнания приходил в себя: бельма с глаз сползли и красные зрачки злобно уставились на сердобольного Принца.

– Все кости переломаны, – вздохнул Яр-тур.

– Как же ты не знаешь? – изумился Жихарь. – Ты, брат, видно, за девками бегал, пока друиды твои дело говорили. Ведь у Демона, как всем известно, костей вовсе нет, одни уши костяные, потому что настоящие у него отрезал на память Дыр-Танан, а как бы даже не сам Ваня Золотарев.

– Как же он без костей может двигаться и тем более летать?

– Устройство такое: он от презрения наливается кровью и становится твердым…

– Вот как, – сказал Принц и с отвращением отбросил гибкую, как змея, руку.

– Значит, сэр Демон, в сущности…

– Вот именно! Только неизвестно чей… Оба расхохотались, отчего поверженный совсем скукожился.

– Однако же не дело бросать его тут на верную погибель, – заметил Принц.

– Верно, прикончить надо…

– Я имел в виду совсем другое. Для воина дело чести – оказать помощь побежденному противнику.

– Ну, мы его, скажем так, не побеждали – пострадал от собственной глупости и злобы.

– Что же с ним делать?

– Ему, чтобы подняться и взлететь, надо кого-нибудь сильно запрезирать, – объяснил Жихарь. – А мы для этого дела не годимся – вон мы по сравнению с ним какие бравые!

Богатырь выпятил грудь и охнул от боли.

– Ой-ой-ой! – закричал он. – Бедные мы, горемычные! Коней у нас нет, одеты во что попало, люди увидят – станут смеяться, а мы и наказать насмешников не сможем: ни оружия нет, ни доспехов! Помирать нам тут горькой смертью! А голубчик наш расправит крылышки соколиные и полетит в высокие небеса! А мы поплетемся, маленькие и жалкие, по убогой земле, по каменной стране!

Принц даже испугался:

– Да что это с вами, сэр Джихар? Разве пристало бойцу такое малодушное отчаяние?

– Помалкивай! – шепнул Жихарь. – Это ведь я так его врачую! – И продолжал:

– Увы, увы нам, бессчастным, бесталанным! Увы сиротам убогим! Нас ведь всякий норовит обидеть, а мы утрем только сопельки да поплачем тихонечко в уголку! Ничего-то мы толком не умеем, грамоте не знаем, ни которому ремеслу не обучены! Помрем скоренько – никто слова доброго не молвит, песенки печальной не сложит!

Такое нарочитое самоуничижение возымело желаемое действие: глаза Демона загорелись самодовольным блеском, спина оторвалась от камня, он начал подниматься всем телом, словно ветка, стряхнувшая снег.

– Вот видишь! – восхитился Жихарь. – А ты говорил!

Хотя ничего Яр-Тур не говорил.

Между тем Демон возвысился надо всем окружающим, поглядел на побратима сверху и скривил губы в гримасе такого нечеловеческого презрения, что Жихарь и впрямь почувствовал себя ничтожнейшей из тварей.

Демон торжествующе похлопал костяными ушами, взмахнул крылами и устремился ввысь, не забыв при это плюнуть в своего спасителя.

– Сэр, да вы скотина! – вскричал Принц Яр-Тур.

– Хрен с крыльями! – помог ему Жихарь. Но горделивый дух уже не слышал этих обидных слов: он поднимался все выше и выше, подпитываясь презрением не только к этим двум сиротам убогим, не только к их жалкой птичке, но и к земле, небу, воде и огню.

Полет его был так легок и стремителен, что даже оскорбленные побратимы залюбовались.

– Отчего же ваш мудрый сэр Беломор не отправил в поход за Полуденной Росой, скажем, того же Демона?

– Оттого, что демоны много глупее человека.

– Пока что глупцами выглядим мы, – сказал Принц. – Потому что примерно половина из того, что вы тут ему про нас наговорили, – святая правда.

Побратимы умирали, а Жихарь, так тот считал, что давно уже умерли, не по первому разу, и гуляют сейчас где-то на подступах к Костяному Лесу.

Конца каменному склону не было. А может, и был, только не проглядывал за туманом, павшим внезапно и, как оказалось, навсегда.

Побратимы умирали, но виду друг другу старались не подавать, переставляя ноги. Жихарь все чаще останавливался, доставал золотую ложку, ставил на камень поровнее и сверялся по черенку, верно ли идут.

– А в доспехах, я чаю, было бы тяжелее, – утешался он.

Туман был жаркий и душный. Давно сжевали последние крошки соленого сыра, а утолить жажду было нечем, даже сок черного кустарника не годился, кусал и щипал язык.

Будимир находил себя не худо, шел своими лапами, но к просьбам спутников прокукарекать не в срок и тем вызвать спасительный дождь пребывал глух.