Коллин Хоук - Судьба тигра

– Кишан? Ты можешь прочесть, что здесь написано?

Он кивнул, сел рядом со мной и быстро, но нежно обнял за талию.

Медленно шевеля губами, он провел пальцем по цепочке слов, потом негромко произнес вслух:

– Дамонасья ракшасасья мани-бхаратсуса пита-раджарамаасья путра. Здесь написано:

Амулет Дамона

Отца Индии

Сына…

Раджарама.

Не успели эти слова сорваться с губ Кишана, как амулет Дамона начал светиться. Санскритская вязь на наших глазах как будто воспарила в воздух над амулетом, а внешний край диска начал вращаться, постепенно набирая скорость. Слова вертелись все быстрее и быстрее, пока не слились в сплошную белую полосу.

– А теперь, друг мой, используй силу Дамона, чтобы вернуть жизнь в тело своего брата, – сказал Пхет.

– Но как? – растерялся Кишан.

– Главная трудность не в том, чтобы узнать, а в том, чтобы выбрать.

Кишан закрыл глаза, его тело засветилось от притока белой энергии. Внезапно он громко охнул и задрожал.

Перепугавшись, я громко вскрикнула.

– Что с ним творится? Пхет, ему больно?

– Кишан должен сам решить, готов ли он заплатить цену за спасение своего брата.

– Цену? Какую цену? Кишан, ничего не делай! Я отдам все, что требуется!

Пхет крепко сжал мою руку.

– Дитя мое, этот выбор должен сделать Кишан. Это его судьба.

Кишан захрипел. Пот покатился по его лицу. Его голова и руки затряслись, как в лихорадке, он надрывно закричал.

– Кишан! – я бросилась к нему, но Пхет удержал меня и покачал головой.

Кишан упал на пол, корчась от боли, а потом мы все увидели, как слабый луч света вырвался из его груди и заструился к лежавшему на полу мертвому белому тигру. Когда свет прошел мимо меня, мне показалось, будто я разглядела в его потоке танцующие санскритские слова. Тонкое светящееся марево соткалось над телом Рена, окутав его, как шелковый погребальный саван.

А потом пелена света влилась в тело Рена. Кишан с хрипом упал на четвереньки. Я обняла его вздрагивающие плечи, прижала к себе. Грудь Кишана тяжело вздымалась и опадала, и я не сразу заметила, что другая грудь тоже ожила и зашевелилась.

Белый тигр глубоко вздохнул, а Пхет воскликнул:

– Анамика, что ж ты стоишь, дочка? Дай ему скорее глоток из камандалу!

Богиня бросилась к Рену и влила эликсир ему в рот. Страшные раны на теле тигра стали стремительно затягиваться.

– Теперь твоя очередь, Каль-си, – скомандовал Пхет. – Исцели его своим золотым пламенем.

– Но… – замялась я. – Ведь у меня больше нет огненного амулета?

– Золотое пламя порождается не амулетом, дитя мое. Оно всегда жило в тебе.

Бросив Кишана, я обняла моего белого тигра и послала ему всю оставшуюся у меня энергию. Я отдала ему свои мысли и чувства, я шептала ему, вслух и про себя, как люблю его и как прошу вернуться. Теплый золотой свет заструился по моим рукам, и я услышала, как тело Рена загудело в ответ.

Глубокие раны стремительно заживали, а через несколько минут белый тигр отполз от меня и сел. Когда он негромко фыркнул, я зарылась лицом в его белую шерсть и обвила руками за шею. И заплакала от счастья.

Рен мгновенно превратился в человека и крепко обнял меня. Он прижался губами к моему виску и стал гладить по спине, шепча какие-то ласковые слова на хинди. Не знаю, сколько мы так просидели, прежде чем он поднял голову и спросил:

– Как это случилось?

Ему ответил Пхет.

– Твой брат принес свою жертву.

Мы все посмотрели на Кишана.

Он откашлялся, пожал плечами.

– Это трудно объяснить словами. Оказывается, вернуть жизнь – дело непростое. Чтобы оживить Рена, мне пришлось отдать часть себя.

– Но я все равно ничего не понимаю, – пробормотала я, нехотя отрываясь от Рена. Подойдя к Пхету, я села на корточки у его ног. – Что Кишан отдал для спасения Рена?

Пхет вздохнул, покачал головой.

– Свое бессмертие. К счастью, он оказался достаточно крепок, чтобы пережить это.

Увидев, как новая слеза поползла по моей щеке, он потрепал меня по руке и улыбнулся.

– Не стоит так беспокоиться, Каль-си. Кишан будет жить очень-очень долго, во много раз дольше, чем средний человек.

Я кивнула и молча уселась рядом с золотоглазым мужчиной, который был моей опорой после отъезда из Орегона и который любил меня. Кишан сидел, опираясь локтями о колени. Слабая дрожь продолжала сотрясать его тело, он дышал тяжело и часто, как больной. Когда я робко дотронулась до его плеча, он рассеянно улыбнулся.