Юлия Григорьева - Солнышко (СИ)

- Что, не нравлюсь? - спросил он. - Знаю, что не нравлюсь. А я тебя шесть лет люблю. Все ждал, когда ты подрастешь. Дождался, - он пьяно усмехнулся, обтер губы и снова уставился на меня. - Рыжик, рыжик, я ж за тебя готов был... а-а, - он махнул рукой, поднял бутылку, которую я только заметила, и отпил. - Будешь? - Крайс протянул мне свое пойло. Я брезгливо скривилась и оттолкнула его руку. Капитан хмыкнул и дернул меня. Я не ожидала этого, потому упала ему в руки, тут же уперлась кулаками в грудь. - Неприятен я тебе?

- Крайс, ты пьян, - я сморщилась и оттолкнула его.

- Пьян, - согласно кивнул капитан. - Имею право, я столько лет любил подстилку степного пса. И как оно с ханом? - он вернулся к своему вопросу.

- Крайс, ну хватит, - от этого разговора становилось тяжело. - Иди, проспись.

- Думаешь, легче станет? - усмехнулся Шеллис. - Пока я дышу с тобой одним воздухом, Анариоль Хард, я буду вечно задыхаться. Ты позоришь память своих родителей, отравляешь мир своим существование, ханская сука.

Он размахнулся, но оказался слишком пьян, чтобы дотянуться до меня. Мне показалось, что я лишилась опоры под ногами. За что? Это ведь я, та самая Солнышко, которая помогала ему разыгрывать его сокурсников, та самая, которая выслушивала все его печали, та самая, которая на его день рождения просила отца отвезти нас троих: Крайса, Мини и меня - в городской парк, где мы ходили смотреть на зверей и ели замороженные сливки с клубникой. И это Крайс, который защищал меня, шептал на мои разбитые коленки и синяки. Мы ведь были, как родные! За что он так со мной? За то, что не увидела в нем мужчину? Или только за то, что не разделила его ненависть и не стала, так же маниакально, гонятся за степняками, чтобы не пропустить убийцу родителей?

- Крайс, это ведь я, Солнышко, - прошептала я.

- Солнышко умерла в своем первом дозоре, - оборвал меня друг детства. - Мою любимую убили степняки, ты не она. И не смей произносить это имя!

Неожиданно для своего состояния, Крайс стремительно подошел ко мне, откинул на стену и навалился всем телом, вжимая в шероховатую поверхность. Он крепко вцепился в мои руки, не позволяя воспользоваться ими. Крайс раздвинул мне ноги коленом, лишая и этой защиты. Он некоторое время рассматривал меня сверху.

- Моя Солнышко умерла, - хрипло заговорил он. - Но ты так похожа на нее. Я могу вывести тебя отсюда, если ты меня хорошо об этом попросишь. Попроси меня, Ана.

- Пошел ты, Шеллис, - скривилась я и попробовала вырваться.

- Я так сильно любил ее, Ана, так сильно, - Крайс склонился и уткнулся мне в макушку. - Я хотел, чтобы она родила мне детей, а теперь ее нет.

Его тело вздрогнуло, и я поняла, что он плачет. Мне стало совсем жутко. Я очень надеялась, что он придет в себя. Но вместо прояснения рассудка, он перехватил обе мои руки за запястья одной своей, затем чувствительно подцепил за подбородок двумя пальцами и резко поднял лицом к себе.

- Ты очень сильно на нее похожа, - прошептал он и впился мне в губы.

- Отвали, Шеллис, - я мотнула головой, освобождаясь от его хватки.

Он повторил попытку, и я укусила его за губу.

- Дрянь! - выкрикнул Крайс и схватил мое лицо пальцами, впиваясь в щеки. - Я не так хорош, как этот степной пес?!

- Шеллис, ты скотина! - неожиданно Ник появился за спиной моего бывшего друга, схватил его за плечи и откинул от меня. - Пошел вон, капитан.

- Ты-ы, - протянул капитан, глядя на барона чуть ли не с ненавистью.

Он бросился на Грая, Ник увернулся, завернул руки Крайсу за спину и потащил к выходу. Я бессильно сползла на пол, спрятала лицо в ладонях и заплакала. Было противно и горько.

Глава 47

На улице шел дождь, находя отклик в моей истосковавшейся душе. Никогда не думала, что сидеть в тюрьме так скучно. Даже книги Ника не скрашивали моего одиночества. Я пролистывала их, находила места, где описывалась любовь, загибала уголки, чтобы потом быстро найти их, и листала дальше. А потом, закончив свою выборку, перечитывала и грустила, думая о Таймазе. Где же ты, мой хан? Уже третий день, как ты покинул Орнию, и я истосковалась до невозможности. Я много раз звала его, но Таймаз молчал. В конце концов, я решила, что мой хан оставил меня, и стало все равно, что со мной будет. Без Таймаза жить уже не хотелось. Я даже начала просить Единого скорей послать мне веревку, чтобы закончились мои мучения. Это словно тебя половина. Вот вроде ты есть, а закроешь глаза и понимаешь, что рядом пустота, которую ничто не может заполнить, кроме одного самого ханистого хана. "Мы одно целое", - говорил черноглазый повелитель степей и гор, теперь я это чувствовала очень хорошо.