Сергей Удалин - Черные камни Дайры

Кидсерман молчал, хмурился и сосредоточенно водил лезвием по точильному камню.

Все, что говорила жена, — правда. И работы по хозяйству — непочатый край, и годы его уже не те. Да только не может он сейчас дома оставаться.

Молодые люди из Клана Надежды охотно откликнулись на призыв Повелителя Вела и целыми деревнями шли в ополчение. Одни — в поисках славы и приключений, другие, по-практичнее, за полагающееся им освобождение на год от налогов. О том, что кто-то из них может и не вернуться в родную деревню, они старались не вспоминать. В Клане Надежды вообще не любили думать о неприятном, такие уж здесь жили люди. Но кто-то же должен помочь этим молодым, сильным, но мало что понимающим в военном деле ребятам сохранить их бесшабашные головы.

Сам Кидсерман каждый год уходил помогать бойцам Клана Тревоги охранять восточную границу. Не по приказу правителя, а по велению своего сердца. Потому что, как никто другой в его клане, знал, что такое война и что случится, если враг все-таки прорвется через пограничные кордоны. Насмотрелся еще в молодости на вытоптанные поля и сожженные, опустевшие деревни.

И сына он с собой брал, чтобы мальчишка понял: война — это не драка с парнями из соседней деревни, где после все мирятся и вместе идут к реке смывать грязь с одежды и кровь с разбитых носов. Да только с наукой промашка вышла. Не было в том году настоящего боя. Покидались в степняков стрелами, да и разошлись. Сермангир теперь героем ходит, перед девками красуется. Мать совсем слушать перестал.

«Ну, ничего, вернусь из похода — разберусь с ним, — подумал Кидсерман и тут же поправился: — Если вернусь». В этот раз все было совсем по-другому. Не только Повелитель Вел собирал добровольцев. К опытному воину прилетел вестник с запиской от Старейшины Клана Терпения Губа — старого боевого друга.

Вестников — маленьких, быстрых птичек с ярким оперением — на Дайре использовали для доставки почты наряду с гонцами и магическими средствами. Они легко запоминали места, где когда-то побывали, и без труда находили дорогу туда снова. Только таких мест каждая птица могла запомнить не больше пяти. А самцы вестника способны повторять слова человеческой речи, и их используют как живые письма. Правда, они хуже, чем самки, запоминают дорогу и могут передать послание совсем постороннему человеку. Поэтому самцов обычно используют в несекретных или торжественных случаях. Например, для передачи поздравлений. Еще одним недостатком вестников является их неспособность совершать дальние перелеты. В соседний клан обычный вестник ни за что бы не долетел. Но у главы Клана Терпения, как и любого другого хорошего колдуна, конечно же, были не совсем обыкновенные птицы.

Старейшина сам собирался в поход и просил собрать всех, кто имеет хотя бы слабое представление, с какой стороны берутся за меч. Губ — не тот человек, который станет беспокоиться из-за пустяков. Значит, дело будет жарким, кровавым. И хотя Кидсерман мог бы по возрасту остаться дома, он, конечно же, пойдет вместе со всеми. Да нет, зачем обманывать себя. Он пошел бы и без этого письма. Иначе как бы он потом, живой и здоровый, смотрел в глаза вдовам и матерям, потерявшим своих сыновей. Такого позора для себя бывалый воин не хотел.

— Вот что, мать, — ласково, но твердо сказал он, подойдя к плачущей жене и обняв ее за плечи. — Полно тебе горевать-то. Плачь не плачь, а идти мне все равно надо. Не могу я их, бестолковых, без присмотру оставить. Да и совестно мне. Чтобы сотник Кидсерман, никогда от врагов не бегавший, на старости лет за бабью юбку прятался! Уж лучше помереть, чем так срамиться. Да не реви ты, — добавил он уже строже. — Не собираюсь я умирать. Еще чего не хватало! Лучше собери мне в дорогу что-нибудь. Пора уж идти.

Жена, все еще утирая слезы, зашла в избу. На самом деле Бирганда и не надеялась, что ее муж усидит дома, когда все в деревне только и говорят о войне. Слишком хорошо она его знала, чтобы поверить в такое чудо. Сколько раз он вот так уходил, и сердце ее сжималось в тревоге и не давало уснуть бесконечными одинокими ночами. Хвала милосердным Предкам, муж всегда возвращался. Иногда раненый, но чаще всего невредимый. Возвращался, чтобы через год снова уйти. В конце концов она привыкла. Такой уж беспокойный нрав у Кидсермана — вечно ему нужно за всех отвечать. Может, за это она его и любила. Что же, пусть идет, все равно не удержишь. Но Сермангира она с ним не отпустит. Только забота о сыне помогала ей пережить все эти разлуки. Когда в прошлом году мальчик увязался в поход за отцом, она ни о чем другом думать не могла. Целыми днями сидела у окна и смотрела на дорогу. Нет уж, пусть муж отправляется, куда захочет, но один.