Елена Саринова - Игра на Цезаря

- Ш-ш-ш!

- Понятно... Эрик, следи за ним и скрепляющее заклятье на всякий случай усиль.

- Ладно, - мотнув головой, выдохнул парень, встав сбоку между нами.

- Поехали...

Специалисты говорят: моя техника сильно смахивает на алантское "заныривание" в чужую разумную сущность. Не знаю. Я - не алант и мне сравнить не с чем. Да только ощущение - не из приятных. Это - мягко говоря. Не матами, то есть. Тем более, сейчас. Когда с головой занырнул в "чужое болото из газовых едких зловоний" с пузырями-картинками на его густой глади, которые беспрестанно лопаются, выталкиваясь наверх новыми и новыми. И из них надо выбрать... Надо выбрать... выбираю... Темная смазанная пелена чужого мира. Своды пещеры. Сизые огоньки по ним... Мне надо дальше. Не сейчас... Сгусток света - проход... Ага, вот как он ушел - подвалом и ходом под землей... Ход обваливается под чьим-то заклятьем, запоздало пущенным вслед. Судя по корявости, кадетским. Значит, не сказал, что упустил... Да, не о том сейчас. Опять не о том. И давящей болью в висках - еще одна вспышка - наш мир. Физиономии, склонившиеся. Две-три - уже мне знакомы. А между ними и сущностью - острия вил. Веский "аргумент"... Потом еще ряд картинок: ночное бдение, ловля воров... ого, еще парочка знакомцев промелькнула... Хлев, скошенный трусливый взгляд пестрой коровы. Подстилка на трухлявом сене - плата за службу... И снова - бдения, бдения... бдения... Оп-па! То, что надо. Точно, оно. Но, как же интересно то... даже не смотря на раскалывающиеся виски... Как же... еще немного... еще...

- ... Агата... Агата! Да, хоб меня! Агата!

- А-а... Что? Ты зачем меня, - и удивленно шмыгнула мокрым теплым носом, скосившись вниз на рубашку. - Тысь моя...

- Ты как? - Эрик суетливо зашарил по карманам. - Ты как? Погоди, у меня платок есть. Кровь тебе...

- Она сама сейчас... перестанет, - задрала я нос к доскам потолка. - Я знаю. Не в первый раз, - хотя, если честно...

- Угу... Я сейчас, - и выдернул, наконец, из кармана мятый большой платок. - Вот!

- Ага, - прихлопнула я его к носу. Потом скосилась на "клиента". Тот жалобно заскулил.

- Ты его, по-моему, напугала, - криво оскалился Эрик. - Он даже общеладменский язык вспомнил. Правда, маты, в основном.

- Да неужели?.. Значит, дальше будем общаться продуктивнее. Так, Фрук?

- У-у-хоть-ш-шас.

- Можешь немного отдохнуть пока, - и сама громко выдохнула, надув парусом платок. - Мне бы присесть.

- Да вон же кресло.

- Ага... Ага, - и с чувством вытянула ноги. - Уф-ф... А теперь рассказываю...

- Может, немного отдохнешь? - скривился, присев передо мной Эрик. Вот же, молодец. Или боги прокуратские помогли.

- Да нет, - решительно мотнула я пришлепнутым платком. - Тянуть некуда... Тянуть... Как он сюда попал, думаю, не интересно?

- Нет.

- Чем занимался...

- Я приблизительно понял: за сохранение жизни и тайны охранял здешнюю деревню от воров.

- Ага. И от друг друга. Конкурентная борьба.

- Ясно. А...

- Дальше - интересней, Эрик. Хоть и до конца не понятно... Дело в том, что не мы с тобой первые, кто его так словил. Как раз в это последнее полнолуние он уже находился в подобной связанной позе. Правда, не здесь. И его хорошо "откачали".

- То есть? - распахнул парень глаза. - Слили с него энергию?

- Так точно. В артефакт. У него след на левом запястье должен остаться, как от ожога. Сливали в квадратный перстень. А вот кто? - и черкнула между нами в воздухе "рамку". "Рамка" засветилась, сначала тусклым, потом, набравшим краски портретом мужчины, склонившимся вниз. Волосы, темной гривой зачесанные назад. Одна прядь упала на лоб. Высокие скулы и острый подбородок. - Ты его... - сквозь картину прищурилась я на замершего Эрика.

Тот потрясенно отпрянул:

- Кажется... знаю, - и подскочил на ноги. - Ну, теперь и мне... кое-что... Скажи, как ты своего "клиента" вычислила? Мы же всегда вместе были?

- Как вычислила? - проводила я его взглядом. Потом смахнула рукой "рамку". - Батюшка подсказал. Помнишь его посыл к притче?

- Ну?

- Так нет такой притчи в православии. Это я сразу поняла. Да вот сначала язык перепутала. Думала - латынь. И перевести не смогла.

- Латынь, - развернувшись, протянул Эрик. - Древний язык ученых и католических священников.

- В том то все и дело! Католических. А местный Батюшка у нас - православный. И у них в ходу еще с предтечного мира - греческий. Или, выражаясь по-тинаррски, эллинский. А в переводе на наш выражение "олефиа фрура" звучит как "пагубный...

- ... сторож".

- Так точно.

- Вот это да! - открыл парень рот. - Погоди, а почему Прокурат этого "сторожа" во время шмона не засек?