Марина Чернышова - Тропой Кота (СИ)

А вот и она. Силуэт убогой лачуги четко вырисовывался на фоне стены, освещенной голубоватым лунным светом. Вор на всякий случай еще раз оглянулся, внимательно осмотрел подслеповатые чердачные окна и только после этого постучал пять раз с определенными интервалами по трухлявой, но все еще прочно сидящей на петлях двери.

В окошке мелькнуло пламя свечи, и чей-то скрипучий голос раздался из недр хибарки:

- Пароль!

- Зеленая шляпа, - произнес Кот.

Голос закряхтел, потом звякнул замок – и дверь легко отворилась, даже не скрипнув петлями. В проеме, вопреки ожиданиям, показался мужчина лет тридцати в заштопанной хламиде неопределенного цвета и – в новеньких, с иголочки сапогах из нежной телячьей кожи с золотыми пряжками. Он рассматривал пришедшего в свете небольшой сальной свечки, которую держал перед собой, и на его лице постепенно вырисовывалась улыбка.

- Крысолов, мошенник! Как я рад тебя видеть! Заходи скорее…

Внутри развалюшки оказалось на удивление сухо и чисто. Стены были не деревянными, а каменными, потолок лежал на новеньких балках, пол блестел новеньким паркетом в свете нескольких зажженных канделябров. Единственная комната была и гостевой, и спальней, и обеденной, обставлена строго, но со вкусом и даже с какой-то своеобразной роскошью.

- Значит, ты сюда переехал, Волкодав? – рассмеялся Кот и пожал руку своему приятелю. – Скоро совсем превратишься в цепную собаку!

- Да ладно, - привратник подмигнул вору и сбросил с плеч хламиду. Под ней оказалась длинная черная куртка, перехваченная на талии поясом, с воротником и манжетами из густого серого меха. – Хорошо еще, что на охоту не берут!

- Не скучаешь по разбойничьему ремеслу? – Кот разглядывал картины, висящие на одной из стен. Все они, быть может, не очень аккуратные, но удивительно чувственные, принадлежали кисти Волкодава. Автор лишь мельком взглянул на них, но по его лицу все-таки скользнула тень гордой улыбки.

- Видишь, я нашел себе новое призвание. Надо же чем-то себя занять, когда целыми днями сидишь взаперти. А искусство, увы, мало совместимо с грабежом и убийствами… - внезапно он хлопнул в ладоши, как будто приходя в себя. – Я что-то заговорился. Ты ведь спешишь?

Крысолов и сам вспомнил, что глава Гильдии, Десото Доберман, ждет его уже целые сутки.

Приятели отодвинули стоявший в углу комод и закатали край ковра. Под ним оказался люк, ведущий в подземный туннель – тайный проход в центр крепости, где располагалась Гильдия. Попрощавшись с Волкодавом, Крысолов откинул крышку и по приставной лесенке спустился в темноту.

Коридоры Гильдии воров были длинными и узкими, с высокими потолками, хорошо освещены. По обеим сторонам тянулись массивные двери, ведущие то в пышные бальные залы, то в богато обставленные покои почетных воров, то в сокровищницы, тщательно охраняемые своими хозяевами. Мимо пробегали такие же, как Крысолов, разбойники с мешками, набитыми чужим добром, но у него самого на этот раз ничего не было. Впрочем, в этот раз ему никто и слова не скажет – Десото позвал его совсем по другому поводу.

Нужная дверь нашлась быстро. Напротив нее выстроилась очередь, но два стража-мордоворота, которых Кот прекрасно знал, никому не позволяли пройти в личные покои Десото Добермана. Завидев Крысолова, один из них, тот, что был узок в плечах и не так высок, как его товарищ, глумливо улыбнулся и сказал:

- А вот и наш бродячий котенок! Хозяин будет огорчен – ты заставил его ждать…

- Ваш хозяин простит меня, Бумбараш, - железным тоном отозвался Кот, сделав особое ударение на первом слове. – А теперь пропустите меня.

Стражи толкнули дверные створки и пропустили Крысолова под возмущенные крики стоящих в очереди людей. Вор усмехнулся про себя: что за порядки в этой Гильдии…

Комната, в которой оказался Кот, была просторной и сумрачной – на стенах горело всего несколько канделябров. Обстановка в личных покоях главы Гильдии воров была богатой, но абсолютно безвкусной: пол устилали дорогие ковры, всюду стояла роскошная старинная мебель, а от обилия безделушек рябило в глазах. Фарфоровые и бронзовые статуэтки, бесчисленное множество шкатулок и сундучков, шелковые подушечки и прочие мелочи занимали практически все поверхности. Но главным предметом во всем помещении, несомненно, была прочная металлическая клетка, стоявшая прямо посреди комнаты.

Внутри, на искусно сложенных сухих корягах, сидела девушка в откровенном наряде, скованная по рукам и ногам и с завязанным ртом. Ее стройное тело обвивали три крупные гадюки с плоскими мордами, постоянно переползавшими то выше, то ниже. Глаза девушки были закрыты – очевидно, она в обмороке.