Дмитрий Видинеев - Предел. Дети палача

— Кто эта девочка? — спросила госпожа Улисса.

— Кто эта девочка? — улыбнулся Дориар. — Возможно, она станет нашим щитом, если что-то пойдет не так. В ином случае, мы ее преподнесем Носителю Искры как подарок. И давайте на этом покончим с вопросами.

«Щит? Подарок? — подумала Невея. — Скоро придется тебя сильно разочаровать, советник!»

Дориар повел ее к трону, на котором Таракот все так же безучастно смотрел на свою руку.

— Только один вопрос, — произнес министр Бене. — Что случилось там на площади?

— Ах это… — советник остановился и повернулся к министру. — Случилось то, что у осужденной на казнь нашлись защитники. Пустяки, хоть и неприятные. Тебя еще что-нибудь интересует, Бене? Ну, может что-то, что видели твои и мои глаза в равной мере, но для тебя требует разъяснений? Нет? Вот и славно.

Он отвернулся от насупившегося министра и зашагал к трону.

— А вот и наш дорогой государь, — проговорил Дориар, остановившись в нескольких шагах от Таракота. — Ты можешь себе представить, что вот это чучело — государь Исходных Земель?

Невея не чувствовала в Таракоте жизненных сил. Не ощущала тех частиц зла, что были у каждого человека в этом зале, как незримая метка, которую Невея могла видеть каким-то внутренним зрением.

— Он пустой, — сказала она.

— Что? Пустой? — Дориар почесал подбородок. — Гм… пожалуй, лучше и не скажешь. Я вырвал из него душу и отправил ее… не знаю, возможно, в саму Великую Пустоту, где ей, в общем-то, и место. Не хочу себя расхваливать, но замечу: вынуть душу так, чтобы тело продолжало жить — это большое искусство! Это тебе не мертвецов воскрешать. Теперь Таракот всего лишь кукла, которая выполняет мои команды. Он умеет подписывать документы, ест, пьет. А то, что говорить не может? Так для этого есть я. Я, как его представитель, присутствую на важных встречах, веду переговоры. Если бы все это делал Таракот, будучи еще не лишенным души, то войны Исходных Земель с западом было бы не избежать. Наш государь был трусливым, вспыльчивым и необычайно глупым. Даже удивляюсь, как у государыни Трейды могло родиться такое ничтожество? Хотя, дело ведь в воспитании…

— Выходит, — перебила его Невея, — это ты распорядился, чтобы казнили моего отца?

— Да, это я распорядился, — равнодушным тоном сознался Дориар. — Легис Тоул был мягкотелым. На казни моего злейшего врага министра Ростера Агора, он проявил своеобразное сочувствие. Мне это очень не понравилось. Я был зол. И вот итог — твоего отца обвинили в заговоре против вот этого пугала, — советник указал на Таракота. — Знаешь, в этом есть что-то ироничное, не находишь?

Несмотря на всю свою злость на Дориара, она не смогла сдержать усмешки.

— Нахожу, — ответила она. — Еще как нахожу, ведь круг должен сомкнуться.

Советник нахмурился.

— Ты это очем?

— Ни о чем. Похоже, ты перехитрил самого себя и скоро поймешь, что я имею в виду.

Дориар уже открыл было рот, чтобы что-то ответить, но его окликнул судья, который стоял у окна и с тревогой смотрел вниз:

— Дориар, кажется то, что ты недавно назвал «неприятным пустяком» сейчас движется сюда.

— Что? — советник с Невеей быстро подошли к окну.

Внизу, по серой лужайке в сторону дворца шли вооруженные люди. Им навстречу бежала стража.

— Севера, — прошептала Невея. — Мархат.

На рыночной площади шел бой. Ворхи и мертвецы в слепой ярости напирали на солдат. Арбалетчики из окон Торгового Дома пускали одну стрелу за другой. На краю площади, подмяв телегу и лошадь, лежал труп морбеста — солдаты сумели опутать его лапы канатами, а когда чудовище упало, обрушили десяток копий и мечей на его голову и шею.

В другой части Алтавира рабочие из доков и солдаты защищали ворота, ведущие в бедные кварталы. Несколько человек, под прикрытием лучников, бросали с крыш на тварей рыболовные сети. Ворхи и мертвецы выдирали из мостовой булыжники и швыряли в защитников.

На реке отчаливали три переполненных парома, а два — возвращались, высадив людей на той стороне реки. Десятки лодок, рассекая водную гладь, спешили прочь от города.

А на северо-западе столицы несколько жрецов храма облили маслом и подожгли чудовищного вепря с черными, как ночь, глазами. Зверь заверещал, из его тела полезли тонкие, похожие на паучьи лапы отростки. Горящий вепрь помчался по улице и как таран пробил дощатую стену сарая. Жрецы услышали, как из строения раздался ужасающий рев. Огонь быстро пожирал дерево и все, что было в сарае. Ворох искр влетел в окно заброшенного дома. Загорелось истлевшее тряпье, разбросанное по полу.