Дженнифер Робертсон - Разрушитель меча

И мы оставили его. Мы поехали на Север, пересекли границу и попали на родину Дел. Потом мы добрались до Стаал-Уста, острова на черной воде, Обители Мечей, которой Дел и продала меня, чтобы вернуть свою дочь.

Ну это я конечно немного преувеличил, но только совсем немного. Тогда я понял, насколько целеустремленной может быть Дел. Ничто в мире не волновало ее кроме задачи, которую она перед собой поставила: найти и убить Аджани, человека, который вырезал всю ее семью, изнасиловал пятнадцатилетнюю девочку и продал десятилетнего мальчика в рабство Южанам.

Чтобы найти Аджани, Дел нужно было освободиться от кровного долга, который вправе была потребовать от нее Обитель Мечей, скрытая высоко в Северных горах. В этой Обители Дел когда-то оставила свою новорожденную дочь, ради того, чтобы найти и убить отца девочки.

И в конце концов Дел решила предложить Стаал-Уста мое мастерство — хотя на Севере меня совсем не знали — оплатив тем самым часть своего кровного долга.

Мое мастерство… даже не спросив меня.

Я, конечно, давно уже знал, что женщины могут пойти на все ради придуманной ими цели. Прийти к каким-то выводам для любой женщины совсем не просто и логикой в своих рассуждениях она не пользуется, но рано или поздно она на чем-то останавливается и отстаивая свое решение может пообещать все, что угодно, если это потребуется.

Дел потребовался я. И фактически наши смерти.

Но мы выжили. Хотя мне пришлось танцевать с Северным мечом, таким же опасным, как магическая яватма Дел, только, в отличие от Дел, я не знал, как призывать меч и эта проклятая штука едва не призвала меня.

Ну а потом, конечно, появился этот трижды проклятый дракон, который на самом деле был не драконом, а волшебником по имени Чоса Деи.

Существом, только похожим на человека. Наверное его можно было бы назвать духом, и обитал он теперь в моем мече.

Дел, ехавшая впереди, обернулась. Мерин шел галопом, и ветер теребил длинные светлые пряди. Бледные, сияющие шелковые нити, притворившиеся волосами… Они обрамляли безупречное лицо, обращенное ко мне.

С момента нашей встречи я ни на миг не переставал восхищаться красотой Дел.

— Не отставай, — крикнула она.

Вот если бы не ее рот…

— В самое ближайшее время, — забормотал я, — я постараюсь прижать тебя — сесть на тебя если понадобится — и влить столько вина, сколько я смогу купить в эту нежную самодовольную глотку, чтобы ты знала, каково бывает моей голове.

Я сказал это тихо, для себя, но Дел услышала.

— Даже дурак сообразил бы, что надо воздержаться от выпивки сразу после удара по голове, — сообщила она, повышая голос, чтобы заглушить звуки скачки. — И до чего тебя это довело?

Я поерзал на скаку, надеясь устроиться поудобнее, чтобы не так высоко взлетать над седлом.

— Ты бросила меня, — напомнил я ей, тоже повышая голос. — Ты бросила меня лежать там, на земле, с разбитой, окровавленной головой. Если бы ты осталась, может быть мне не пришлось бы пить.

— А-а, так это моя вина.

— А вместо этого ты улетела драться с Аббу Бенсиром… забрав мой танец, должен я заметить.

— Ты был не в состоянии танцевать.

— Речь не об этом…

— Именно об этом, — Дел заставила чалого обойти россыпь камней, потом откинула волосы с лица, чтобы обернуться и посмотреть на меня. — Я заняла твое место в круге потому что кто-то должен был это сделать. Тебя наняли танцевать против Аббу… если бы я не пошла, танец считался бы проигранным. Хочешь обсудить последствия?

Такого желания у меня не было. Я знал, к чему мог привести проигрыш. Танцевать в Искандаре я согласился не просто ради танца: решался спор между двумя группами танзиров, жестоких деспотов, которые разрывали Юг на части, а бесполезные остатки раздавали в качестве награды.

Награды, которую обещали и мне, если бы я победил.

Только я не победил, потому что жеребец ударил меня по голове, а Алрик преподнес мне акиви.

Я ехал и с печалью сознавал, что мой желудок подпрыгивал и бился обо что-то по соседству с грудиной, а потом сжимался, застревая между ребрами. Колени, сильно согнутые из-за коротких стремян, напоминали как только могли, что я старел, и они теряли гибкость. И была еще голова, которая категорически отказывалась работать.

Аиды, всего этого вполне достаточно, чтобы довольно настойчиво напомнить человеку, что он ведет не лучший образ жизни и заставить его задуматься, не стоит ли что-то изменить.

Только я не знал, что изменить и как.