Дмитрий Скирюк - Драконовы сны

А может быть, наоборот? Может, хорошо, что я её не бросил?

Я правда не могу понять, зачем я тебе всё это говорю. Но может, так и надо. Что ты чувствуешь? Тебя тревожит что-нибудь? Я чувствую, ты понимаешь, но не можешь говорить. Или не хочешь? Но ты слушаешь меня… Ты улыбаешься… Как хорошо, когда ты улыбаешься. Ты не поверишь, как мне от этого сразу становится легче на душе. Ну, да, Гертруда бы могла всё объяснить, могла бы, но её сейчас здесь нет. А есть только ты. Tabula Rasa… Герта называла это Tabula Rasa – «Чистая поверхность». Ей… Прости. Не ей. Наверное, всё-таки – тебе уже однажды доводилось испытать такое.

Мы двинулись наверх, но тут же заблудились. Да, я забыл тебе сказать, что Орге начал слепнуть. Его ударили по голове, и он не видел… Ничего не видел. А я ничем не мог помочь. А Герты больше не было…

Ты меня слушаешь?

Как важно, чтоб тебя когда-то кто-то выслушал…

Травник медленно водил рукой над гномьей головой, пытаясь по примеру Герты вылечить дварага. Маленькие дозы волшебства – целебной магии, сочащейся сквозь пальцы, окутывали его руку сероватым призрачным сиянием. Жуга работал осторожно, тщательно соизмеряя каждое усилие, однако как ни старался, причины слепоты не находил. Наконец он опустил руки.

– Ну? – выждав некоторое время, спросил двараг.

– Ничего не получается. Не понимаю, от чего ты слепнешь.

Орге помолчал.

– Подвёл я тебя, Лис, – сказал он наконец.– Не вывел, стало быть – подвёл.

– Чушь собачья. Кто же знал, что тебя опять ранят.

– Может, Хансен где на стенах метки оставлял?

– Не знаю. Может, оставлял. Но мы сейчас в других коридорах.

– Но ты же маг. Ты можешь что-нибудь? Хотя бы свет наколдовать ты можешь?

– Могу, – сказал Жуга, – но только ненадолго.

– Если можешь, то давай.

– Подожди немного. Дай передохнуть.

Свечу не зажигали – оставшийся огарок берегли на крайний случай. Да и нужды в ней не было. На этих горизонтах стены уже не светились так сильно, как внизу, но всё равно немного разгоняли мрак. Девочка спала, укрытая одеялом. Про себя Жуга решил звать её Гертой, но на это имя девочка не откликалась, как и на любое другое, будь то «Хансен» или «Кай». Всё, что Гертруда хотела забыть, она забыла.

Жуга облизал пересохшие губы, уткнул лицо в колени и тихо зашептал. Чуть видимая искорка возникла возле левого плеча, разбухла до размеров голубиного яйца и засветилась ярче.

– Ну, – спросил угрюмо Орге, – зажжёшь ты наконец эту свою дурацкую светилку, или нет?

Жуга поднял голову и долго смотрел, как отблески холодного сияния отражаются в выцветших невидящих глазах дварага.

Вода, вновь запасённая в грибном ручье, подходила к концу. Шли четвёртые сутки со времени битвы в пещере, путники всё ещё блуждали под землёй. Удар по голове сделал своё чёрное дело – Орге окончательно ослеп. Он и сейчас вспоминал дорогу, ориентируясь на ощупь и тепло от стен, ругался, поворачивал назад, но все понимали, что быть проводником двараг уже не может. И Яльмар, и Жуга и Телли вслух описывали всё, что видят, но даже травнику с его глазами было далеко до гномовского зрения. Орге хмурился и ничего не говорил, а только шёл. Память гнома не сохранила всех поворотов каменного лабиринта, но по крайней мере помогла найти приметы, по которым удалось подняться на верхние горизонты. И здесь, в запутанных туннелях они потерялись совершенно.

– Гаси, – сказал варяг. – Он всё равно его не видит.

– Попробуем сегодня повернуть назад, – сказал наконец Орге. – На третьем уровне должны быть тёплые источники. За левой стенкой. Должны были быть. Но что-то я их не припомню по пути назад. Наверное, мы не туда свернули. Надо возвращаться. А если уж совсем припрёт, вернёмся в грибную пещеру.

– Нет уж, – заявил варяг, – к чёрту эти чёртовы грибы. Я умру, а жрать их не стану. Я ж не дурак какой-нибудь, я ж видел, из чего они растут. Да и не дело это – возвращаться. Может, мы сидим здесь в двух шагах от выхода и надо только за угол свернуть?

– Сворачивали уже.

– Всё равно, – упрямо набычился тот, – надо всегда идти вперёд. Любая сказка, любая история нас учит этому. Где это видано, чтоб отступать у самого конца!

Жуга помедлил. Встал и перебрался до девчонки.

Тил уже был там, сидел у её изголовья. В свете от стен лицо её казалось синевато-бледным, очень спокойным. Чертами лица девчушка чем-то походила на Гертруду. «Ещё б она на неё не походила», – грустно усмехнулся травник, поправляя на ней одеяло. Та зашевелилась, но не проснулась. Она нисколько не боялась темноты, людей, дракона. Мягко улыбалась, если с нею заговаривали, ничего не отвечала, только слушала так жадно, словно впитывала каждое словечко, каждый звук. Тил старался быть всё время с ней, как будто тоже чувствовал вину, как и Жуга. В своём молчании здесь оба были солидарны.