Михаил Исаков - Ловушка для героя

— Знаешь, почему, ты со мной сейчас говоришь, и даже стал для этого опять человеком? Потому, что ты и вы все поняли, что моя смерть достанется вам слишком дорогой ценой. Я уже убил троих и убью, если смогу, еще столько же. Так, что, может лучше нам договориться?

— Я уже договаривался с людьми. Я раньше других моих собратьев понял, что вы пришли сюда надолго, навсегда и решил примириться. А потом пришли солдаты и лишили меня мира. Они лишили будущего всю нашу деревню! Они увели всех людей, весь скот… Я стал почти человеком. Мне нравилось быть одним из вас, Алекс! Почему?

Никодим замолчал. Он смотрел на Ловца и прикидывал шансы. Ответ на вопрос ему был не так уж и важен.

Читать мысли по глазам в темноте очень тяжело, но Ловец попытался и смог.

"Ну, гад, попадешься ты нам еще раз, так просто не выкрутишься. Все тебе припомним".

Конечно, вервольф мысленно уже разорвал его на части. Он даже представлял, как хрустят косточки этого мерзкого двуного у него на зубах, как сладка его кровь, как…

— Никодим, пойми. Не все подвластно человеку, не все подвластно даже королям. Мы все учимся и учимся на своих ошибках. Посчитали, что здесь людям не место и их вывезли в другое место, где им было бы лучше.

— Ты сам-то веришь во все это?

— Такова жизнь, не мы ее выбираем. — В душе Ловец понимал, что правота на стороне этого получеловека, полузверя.

— Нет, мы! Я выбрал эту жизнь. Но такие как вы ее забрали. — Вервольф буквально захлебнулся в ненависти. Да была бы его воля…

— Ну, что молчишь, Никодим?

— Не верю я тебе, двуногий! — Вервольф нервно переминался с ноги на ногу. Сомнения грызли его волчьими зубами. — Вы всегда обманываете.

— Ты сам видел, что я тоже выродок. Я никому не скажу, что видел вас. Если люди узнают, что я был здесь, то они спросят, почему я выжил, тогда как другие в таких случаях не выживают. И потом меня будут искать такие же выродки, как и я, а найдут они вас. Подумай об этом. — Ловец знал, что, несмотря на ненависть, решение уже принято и иного не дано. — Обещаю. Я буду молчать.

— А мальчишка?

— Он меня послушается.

— Я подумаю.

Никодим постоял еще минуту, разглядывая Ловца, потом повернулся и скрылся в темноте. С крыши сарая лекарю было видно, как вокруг одна за другой гасли пары желтых звериных глаз.

Сашка сидел в подсобке очень тихо. Он даже погасил свет и завалил ящиками вход, хотя прекрасно понимал, что, в случае чего, картонные коробки его не спасут. Нервы напрягались до предела, и казалось, что он периодически слышал доносившийся снаружи шум.

Откровенно говоря, хотелось плакать. Странно. Он не плакал, наверное, с… начальной школы. Тогда они с ребятами играли во дворе школы в футбол. Естественно, как и каждая такая игра, она завершилась разбитым стеклом. Он, честное слово, не бил по мячу! Но строгий завуч увидел его одного, так как он споткнулся и не успел убежать. Сначала его обругали в учительской, потом мама добавила "оболтусу", а затем и папа "поговорил по — свойски". Плакал он тогда не из-за боли. Ему было обидно.

— За что?

Точно также и сейчас ему было обидно, и он не понимал, почему все, что досталось ему за последнее время, досталось именно ему, а не кому-нибудь другому.

Ответа Сашка не находил, и ему оставалось только сокрушаться.

"Непонятный мир! Боже мой, куда же я попал!"

Действительно, здесь человек мог оказаться совсем не человеком, а лишь двуногой подобием венца природы. Впрочем, Алекс, как выяснилось, тоже не совсем человек. Саша увидел только начало его трансформации, но и этого хватило, чтобы понять, что он ничегошеньки не понимает.

Сидя в темноте, Саша, наконец, нашел время, чтобы спросить самого себя:

— Зачем я здесь?

Вопрос он задал вслух и принялся перебирать возможные причины своего участия в этом балагане. Среди множества вариантов присутствовали как самые банальные (может, съел чего-нибудь), так и весьма экзотические (заговор магов). Саша делал это в сотый, если не в тысячный раз, и не находил ответа.

— Я здесь и все! Константа, не требующая доказательств.

— Правильно, мальчик, — одобрили его по-русски. — Думать надо меньше, больше соображать.

Голос раздался сзади, если в абсолютной темноте существуют такие понятия, как вперед и назад.

— Ой… — Сашка боялся пошевелиться. — Кто здесь?

— Как кто? — удивился голос. — Ты.

— А Вы кто? — Сашка почел за благо перейти на более уважительное обращение с этим представительным неизвестным. — Я Вас не вижу!