Михаил Исаков - Ловушка для героя

Пришлось колоть себя еще раз. Потом подобрался к уже хрипящему ремесленнику и резко ткнул его в задницу.

— Ма-ма-ть, твою! — Сто процентный эффект.

— Давно на-хи-хи-чалось?

— Да-а-ха-ха! Ай! — Тыкать пришлось не только себя, и он не испытывал удовольствия от такого использования костлявой пятой точки башмачника.

— Понял, что надо делать?

— Не дурак.

Ловец воткнул шило рядом с лицом мужика и достал уланский стилет. Готовый сорваться смешок прогнал аккуратным неглубоким порезом ладони. Надо было попытаться оглядеться с помощью особых возможностей и без гомерического хохота.

Ничего, кроме холодной синевы, он не увидел. Ловец ожидал чего угодно, но только не этого. Смех, вообще-то, похож на слоеный пирог из ярко красного и ярко зеленого, и логично было бы предположить, что эти цвета должны бушевать как штормящее море.

Ничего. То есть присутствие полного отсутствия. Ловец не смог увидеть даже ползающего рядом башмачника, который по свидетельству всевозможных учебников и наставлений просто обязан выделяться черным пятном своей неспособности к магии. С тем же результатом посмотрел сквозь стену.

"Бред какой-то!"

Ловец встал и подошел к окошку, светящему лучиной на уровне ног прохожих. Выглянул на улицу. Напрягать свои и так растраченные магические силы не стал — все равно бесполезно. Трое. Опять трое. Стоят на улице. Арбалеты. Ждут.

— Ладно, смехачи. Дождались.

Они действительно поджидали беглеца из подозрительного дома в центре городка. Их предупредили, что возможны неожиданности, так что деться ловкач никуда не мог. Если и не на них выскочит, то к другой заставе. Попадется.

Ловец даже не понял, что больше всего его разозлило: спокойствие уверенных в себе людей, или то, что пришлось сыпануть в порез на ладони соли, в поисках которой он перебил половину горшков на полках маленькой кухоньки ремесленника.

Вышел он спокойно, не таясь. Скрипнула дверь и три блестящих наконечника стрел уперлось ему в грудь.

— Поговорим или потанцуем?

Не ответили.

— Значит потанцуем.

Он сделал вид, что собирается прыгнуть, а сам кинулся им под ноги. Стрелы свистнули над головой, и вот двое ближайших упали. Еще один, набегая, сам напоролся на вытянутую ногу и беззвучно осел. Они вообще почему-то молчали. Не произнесли ни слова, даже когда Ловец сломал стилет, воткнув тонкое и длинное лезвие одному из них в ляжку. Просто глухой вой из-под черной, закрывающей лицо маски. Ребята даже не ругались.

"Экономят эмоции, что ли?"

Двое уже не помеха, но третий оказался самым крепким. О стену дома загремела бесполезная рукоятка ножа. Ловец пытался отскочить, чтобы получить простор для удара ногой, но не вышло. Рыча, они вцепились друг другу в предплечья, наклонившись так, что оба не видели ничего, кроме бешеных глаз противника. Если бы не куча мала, им же и устроенная, то Ловец до такого примитива не опустился бы. Он попытался рвануться назад, чтобы вывести этого здоровяка из равновесия и поставить его на колени, но тот неожиданно удержался и даже удачно поставил подножку. Противник начал буквально вскарабкиваться сверху, заставляя Ловца глотать пыль, поднятую совместным топтанием.

"Это происходит не со мной. Нет… Только не со мной!.. Почему?!.. Боги!".

Чужие руки уже тянулись к горлу, а его опять начало распирать от смеха. Ловец закричал.

— Да я тебя!!!

Не помня себя от ярости, Ловец ударил противника в лицо головой, и тут же рванул вниз, на ходу крутанувшись вправо. Смешок, рвавшийся на свободу, утонул в горячем гейзере боли. Ударить получилось не лбом, как хотелось, а носом. Потекла кровь. И своя, и чужая.

Ловец встал. Шатало. Оглушенный противник полз на четвереньках и мотал головой, словно козел перед атакой на другого такого же козла. Рядом башмачник бешено колошматил по голове другого раненного врага. Впрочем, наверное, раненый в ногу уланским стилетом давно уже превратился в убитого молотком башмачника.

— Я этим сволочам все припомню. — Ремесленник не улыбался, скорее скалился.

Кровавые брызги.

— Хватит. — Занесенную для очередного удара руку пришлось перехватить. — Хватит, я сказал.

Сообразительный ремесленник догадался сделать то же самое, что и Ловец. Сыпанул солью в открытые раны, обрел сознание, помог семье и выбежал на улицу. Оказалось, успел вовремя. Теперь он затаскивал пленных к себе в дом, пока Ловец стоял на страже, выглядывая из-за угла в соседний переулок. И Ловцу совсем не нравилось то, что он там видел.