Михаил Исаков - Ловушка для героя

К ним вновь подошел пилот и подал Эрману накидку.

— Спасибо, — поблагодарил советник и тут же накрыл ею Клару.

Пилот собрался было идти дальше, но обернулся, и тоном, в котором послышались нотки сожаления, сообщил:

— На дисколете нет вооружения. Для прикрытия использую дракона.

Ему никто не ответил.

Ловец подумал, что другого выхода ни у них, ни у пилота все равно не было.

— Однако, вы молодцы, — заметил полицейский, обращаясь к Ловцу. — Программа эвакуации у вас поставлена здорово.

— Да уж, — выдавил Сашка и снова погрузился в себя.

Дисколет садился на землю еще несколько раз и принимал на свой борт людей. Из того, что у летающего корабля не было верха и низа логически вытекало, что ему было все равно, как садиться. Последнюю свою посадку дисколет осуществил, в представлениях Эрмана, вверх тормашками. Прямо под ним (или он над ней) примостилась одна из самых молодых фрейлин двора. Правда, то, что для генерала было полом, для нее являлось потолком, поэтому, когда полицейский задирал голову, он мог лицезреть некоторые анатомические особенности строения красивой женщины. Фрейлина тоже иногда запрокидывала голову, удивляясь тому обстоятельству, что на нее не падают люди, сидящие на потолке. Несколько раз они встречались взглядами и, судя по тому, что она не краснела, вид неодетого мужчины ее не пугал. Насколько знал тайный советник, своего обнаженного тела она тоже нисколько не смущалась.

Они не были знакомы (Эрман помнил ее только по отчетам агентов, то есть заочно), однако он счел возможным помахать ей рукой. В данных, весьма странных обстоятельствах, не до политеса.

— Да, да… Здравствуйте, — сказала она одними губами.

Генерал понял и улыбнулся в ответ.

— Если это все ваши люди, то почему у них такой удивленно-ошарашенный вид. Они что, никогда не видели эту вашу летающую штуку?

— Я ее тоже никогда не видел, — ответил Ловец. — Нам говорили, что большинство оборудования не подлежит восстановлению или его невозможно использовать по техническим причинам.

— О них нигде нет упоминаний, значит не врали, — вывел заключение полицейский.

— Не играйте в шарады, гере Эрман. — Ловец попытался успокоить генерала. — Скоро доберемся, сами все увидите и узнаете.

— Мне все же интересно, почему вы ее не отпускали?

— Кого, Клару? — переспросил Ловец. — Понимаете, она слишком странно себя вела для обычного почтальона. Я решил, что у нее должна быть связь с руководством на Базе или с теми людьми, на которых она работала, так сказать, неофициально.

— Теория заговора? — понимающе кивнул Эрман, посчитав, что не зря носит почетное звание тайного советника. — И у вас тоже.

— Да какой там заговор! — Если бы Ловец мог, то он обязательно махнул бы рукой.

— Что ж, если можно так сказать, догадка сработала, — продолжал "раскручивать" подозреваемого полицейский. — Только не пойму, как.

— Маячок у нее был, где-нибудь в зубе, — подал голос угрюмо молчавший Сашка. — Или еще в каком-нибудь интересном месте. Она о нем, скорее всего, не знала, но, когда надо, ее всегда можно было найти. "Тарелка" ее отыскала и нас заодно.

Ловец решил, что парень угадал, и замолчал, Эрман принял студенческие воспоминания о шпионско-фантастических фильмах, как сообщение о весьма полезной магии слежения за человеком, и его мысли потекли в этом направлении, а Сашка посчитал, что они подумали, что он умничает. По всеобщему молчаливому согласию тему не продолжили.

Студент вновь погрузился в размышления. Из всей компании ему досталось меньше всех. Сильно болели ладони и пальцы. Он не догадывался, что умеет так лихо лазать по заборам, точнее по воротам. Буквально "человек-паук" — взлетел в считанные секунды, опираясь исключительно на кончики пальцев. Очень испугался, когда стена огня охватила почти всю улицу, сметая на своем пути людей и технику. Потом, когда нужно было садиться в дисколет, он с большим трудом одолел литые ворота, перебираясь обратно.

"Человеком-пауком" Сашка становиться не собирался и очень боялся, что некоторые его мысли и подспудные желания могут воплощаться автоматически, без какого-либо его влияния. Он достаточно серьезно отнесся к размышлениям Эрмана относительно появления Героя. От этой серьезности он чувствовал себя не в своей тарелке. Хотелось остаться тем же самым студентом, который попал непонятно куда и совершает путешествие в стиле экстрим. Но от понимания, что его желание неосуществимо, становилось по-настоящему гадко.