Михаил Исаков - Ловушка для героя

Один из рабочих, видимо подмастерье, пытался резать стекло, другой приноравливался к оконному проему, третий глубокомысленно наклонил голову и чертил палочкой по свеженасыпанному песку. Груда битого стекла скрипела под ногами.

Тот кто, как показалось Сашке, резал стекло, закончил свое дело и встал. Взмахнул руками и произнес несколько странных слов, напомнивших студенту незабываемые "трах, тибидох, тибидох". Стекло пошло мелкими трещинами и на земле прибавилось новой горкой скрипучих осколков.

Мастер-стекольщик с палочкой для черчения горестно схватился за голову.

— Давно так? — спросил Ловец.

— Второй день мучаемся, гере рыцарь, — ответил мастер. — Кучу стекла перевели, не знаем, что и делать.

— А стеклорезом не пробовали, — Сашка проявил знания строителя и ремонтника. — Это вроде как бы проще будет.

Мастер посмотрел на оруженосца рыцаря, как на лунатика. Судя по его виду, большей чуши он в своей жизни не слышал. Подмастерья мелко-мелко захихикали.

— Простите его, мастер. Мой паж необразован и дурно воспитан.

— Что вы, гере рыцарь. Не многие благородные господа знают ремесленные тонкости работы. — Мастер вернулся к размышлениям. На песке он чертил магические знаки и формулы, пытаясь вернуть власть над стеклом.

Когда они вышли, Сашка все же не вытерпел и поинтересовался, что такого оскорбительного сказал.

— Ведь стеклорезом и правда, все можно сделать быстрее.

— Можно, — согласился Ловец. — Но только это удел ремесленников без способностей. Ремесленников, которые работают с обычным стеклом, без особой закалки. Настоящий мастер никогда не работает руками, он все или почти все делает с помощью заклинаний, передаваемых из поколения в поколение.

— И что это тогда значит?

Ловец посмотрел на желтый конверт, который продолжал держать в руках, и шагнул на улицу. За его спиной мастера стекольщики вновь стали размечать очередной стеклянный лист.

Вокруг продолжалось веселье. Славное рыцарство праздновало свою победу над предателями короля и родины. Праздник был большой. Гигантский. На Поле Войны высыпал почти весь миллионный Город, то есть те, кто остался в охваченной смутой столице и выжил.

Лоточники и торговцы гребли деньги лопатой, и об этом можно было судить хотя бы, потому что жареные голуби, которых купили Сашка и Ловец, были не такими уж и жаренными.

— Безобразие, — доверительно ворчал чавкающий рядом горожанин. — Всегда брал у него обеды, а теперь…

— А что теперь? — поинтересовался Сашка, который раньше никогда не ел голубей, считая, что это еда для бомжей.

— Невкусно теперь. Еще мастером поваром зовется, грамоту имеет. — Недовольный покупатель возвысил голос, чтобы его услышали за стойкой. — Халтурщик!

Его услышали, и улыбающаяся физиономия повара и одновременно хозяина лавки утратила жизнерадостное выражение.

— Сам такой! — В этом мире еще не знали, что покупатель всегда прав. — Не нравится — не бери.

— Готовить разучился?! — Голубь был уже доеден, и утоливший голод горожанин решил излить свое недовольство купленным блюдом.

Торговец и повар в одном лице решил игнорировать возмущенные крики и скрыл свое многоликое тело в подсобке.

— Черт, мне казалось, что так положено. То есть типа недожаренное мясо голубя — это такое блюдо.

— Нет. Надо, чтобы все было прожарено и полито замечательно пахнущим, чуть сладковатым соусом, — ответил Ловец, продолжая жевать своего hot-голубя.

— Он больше горький и подгорелый.

— Вот-вот. — Ловец посмотрел на вывеску, украшенную гербом гильдии поваров. Этот герб мог использовать только признанный повар-мастер, то есть тот, у кого никогда и ни при каких обстоятельствах не могло быть подгорелого и недожаренного.

И все же покупателей было достаточно много. Лавка занимала стратегически удачное место почти в самом центре Поля Войны. Раньше на этом поле проводили военные учения, теперь торговали и устраивали рыцарские турниры. Горожане толпами приходили глазеть, как подросшие до совершеннолетия рыцари дубасят друг друга под громкий свист и улюлюканье публики. Само собой, во время дворянских ристалищ торговля съестным была особенно выгодна, голодные болельщики сметали с прилавков все подряд.

Ловец решил, что это место будет самым безопасным из всех возможных безопасных мест в растревоженном городе. Толпа вся на одно лицо, в ней легче всего раствориться и спрятаться. Среди спешащих, отдыхающих и праздно шатающихся обывателей редко натолкнешься на проницательный взгляд трактирщика, странствующего проповедника или соседа по комнате в кабаке. Ища уединения, идите на улицу, на площадь, на рынок, чтобы всюду были люди, люди, люди.