Дарья Кузнецова - История первого дракона

— А, Василиса, вот и вы. Ну же, просыпайтесь, мне необходимо с вами переговорить, а потом можете спать хоть всю оставшуюся жизнь, — раздался рядом нетерпеливый странный голос — вкрадчивый, с придыханием и пришёптыванием. Я с трудом приняла сидячее положение, озираясь, зевая и сонно потирая глаза.

Вокруг была комната "дружелюбного интерфейса", ничуть не изменившаяся за время нашего с Сержем отсутствия. Хотя нет, вру, кое-какие изменения были. Прямо посреди комнаты парил, мягко переливаясь всеми оттенками спектра лохматый шар, своими очертаниями напоминающий звезду. Возле него, несколько теряющаяся на фоне такого великолепия, темнела непонятная фигура в балахоне с капюшоном. Видимо, именно он и был моим непонятным собеседником. Рядом со мной на диване посапывал Стерх; но я всё равно на всякий случай нащупала его пульс.

— С вашим спутником всё в порядке. Увы, он, как дитя этого мира, может находиться здесь только во сне, — пояснил тип в балахоне.

— А вы вообще кто такой? — нахмурилась я.

— Я? — переспросил он. — Это не имеет значения. Ты не Творец, и мы больше не увидимся. Просто по правилам я должен поздравить хозяина этого мира, — он кивнул на шар, — с успехом.

— Хозяина? С каким успехом? — окончательно растерялась я. Не поняла… Это местный сисадмин что ли, неоднократно помянутый мной незлым тихим словом?

Он недовольно дёрнул рукавом балахона (руки в котором не было видно), и мою голову насквозь прошило болью, от виска к виску, будто раскалённой спицей. Зашипев, я хотела, было, высказать пару ласковых слов в адрес злодея (а сомнений, что это его рук дело, у меня не было), но осеклась, сообразив, что теперь я знаю, кто передо мной.

Творцов много, и иногда они имеют свойство, что-то сотворив, откидывать копыта. Особенно учитывая, что зачастую Творцы — это вполне себе смертные существа, просто вот с таким особенным талантом. Например, ими являются все писатели — те, кто придумывают свои миры. Многие такие Творцы и не знают о своих талантах, посещают свои детища во сне или в мечтах, и, в общем-то, очень редко заботятся об их будущем, поэтому такие миры очень быстро хиреют и исчезают, не оставляя существенного следа в окружающей реальности. Бывают же Творцы более сознательные; не в том смысле, что умные и ответственные, просто они осознают процесс сотворения именно таким какой он есть, процессом рождения нового материального мира.

Когда умирает Творец, после которого остался живой, самостоятельный мир, наделённый душой, у всех соседних начинаются проблемы. Он начинает дёргаться, метаться, исторгать из своих недр всевозможные неприятные, а порой — опасные сущности. Кроме того (что более важно), такой беспризорник сталкивается с другими мирами, что приводит, в лучшем случае, к кратковременному наложению (что естественно для всех миров: они, как атомы в кристаллической решётке, постоянно колеблются относительно своей "точки крепления"), а в худшем может повлечь за собой коллапс, не только уничтожающий столкнувшиеся миры, но и задевающий соседей вплоть до чудовищной цепной реакции.

Понятное дело, мало кому из соседей такое понравится. Вот и придумали в незапамятные времена простое правило: оставшийся без покровительства мир может подобрать любой желающий и перекроить под свои представления о том, "что такое хорошо".

Но случается и так, что никого из тёмных или светлых богов достаточно долгое время не оказывается рядом, и тогда в дело вступает стоящая передо мной сущность. Откуда она взялась и кто её такую состряпал, никому, включая её саму, неизвестно; наверное, само завелось, от сырости. Её коллективно нарекли "эмиссаром хаоса"; естественно, к первозданному Хаосу, из которого рождаются миры, это существо никакого отношения не имело.

Миры, оставшиеся без покровителя, создатель которых был недостаточно прозорлив, оно просто уничтожает: раз — и нет, как никогда не было. Но порой случается так, что Творец настолько ответственно подходит к своему детищу, что даёт ему — самому миру — подобие разума и возможность самозащиты.

Создатель этого мира сообразил, что нужно делать, лишь перед самой кончиной, но какой-то начальный импульс придать всё же сумел. Ну, а остальное мир доделал сам; воспользовался так удачно подвернувшимися нами с Сержем (точнее, мной) для исправления накопившихся ошибок, с которыми не сумел справиться своим умом, а потом посредством айры вовремя пнул и пробудил дракона.

Балахон, кстати, был просто компромиссом с моим рассудком: чтобы я видела, что вообще с кем-то разговариваю. Точнее, не только с моим, он и с остальными жителями мира так общался. Потому что облика в привычном человеческому пониманию виде у него не было; ну, не могли наши дефектные органы чувств его воспринять, и всё тут.