Иван Галкин - По мостовой из звёзд

…они пожимали руки, держа кинжалы за спиной…

— Это порождало эффективность всей системы государств, образовывавшихся на этой территории. Необходимость думать и действовать быстрее других, быть сильнее и хитрее порождала все новые научные открытия. В то же время, на востоке, где территории были больше, ресурсов — меньше, а народности не сливались так плотно, развитие происходило медленнее. Это проявлялось во всем — в медленно меняющейся религии, политике внутренней и внешней, в отношении людей к миру.

Саша наконец оторвался от образов и продолжил за офицером:

— А Европа, когда пришло осознание, что есть территории, обладающие необходимыми ресурсами, и где народы не так развиты, начала их завоевывать…

— Верно. Когда соседи по силам почти равны, а где-то чуть дальше есть ресурсы, добыть которые несложно… — офицер пожал плечами, поджав губы словно недоумевая, как это раньше не пришло ему в голову. — Война пошла уже за них. Даже не с их обладателями — с все теми же, ближними соседями. Но за дальние ресурсы. А потом и за людей, ведь разве люди — не ресурсы? С этой точки зрения — война за идею — та же война за ресурсы.

— Ты говоришь слишком… логично. В твоих рассуждениях что-то не так… может быть, потому, что для тебя ценность одного человека меньше, чем ценность всего мира? А если это не так? Если человек — что-то большее, чем очень развитая материя? Если мир бесконечен не только внешне, в глубину или в ширь… но если разум человека также глубок внутри? Ведь мы не можем этого знать. Тогда война по-настоящему ужасна.

— Верно, Скиталец. — офицер картинно поклонился — Но вопрос в другом. Что ТЫ можешь с этим сделать?

— Я… не знаю.

— Видишь…Все любят поговорить. Но решать их проблемы будут немногие. Человечество ищет новые пути и методы решения. И гуманизм ими движет или цинизм, но это происходит неизменно.

Город исчез. Офицер стоял перед зеркалом, примеряя костюм.

— Люди единственные, кто могут применять механизмы приостановки развития для его последующего роста. — сказал он.

Офицер отворил дверь комнаты.

В огромном зале Человек без глаз выступал с трибуны. Перед рядами таких же, как он. Даже лица у всех были одни и те же. Он отхлебнул воды из стакана и продолжил.

— Главное, чтобы развитие не остановилось совсем — в результате, например, ядерной войны. Люди вполне могут сделать это, не выдержав давления объемов информации современного общества. Отдельные личности, конечно. Если бы знать, как с этим справиться…

Люди перед ним встали со своих мест и единогласно захлопали. Но не все. Другая часть вдруг освистала его. И следующий оратор поднялся на трибуну.

— На самом деле, человечество вполне это осознает и может с этим справиться. Оно порождает все новые способы получить желаемое. Война теперь понятие более обширное — война экономическая, война информационная…

Человек уже выходил из зала, довольно потирая бумаги. Следом вышел первый оратор. Оба, столкнувшись, приятно улыбнулись. Пожав друг другу руки, они плечо к плечу зашагали по коридору, перекидываясь друг с другом фразами.

— Это гораздо эффективнее обыкновенного человекоубийства. — сказал один.

— Эффективнее настолько же, насколько были эффективны пушки против стрел. Всегда есть шанс, что победят стрелы. — возразил другой.

— Но в основном? — взглянул на него первый.

— Да да, вы правы. И способы будут разрабатываться, — закончил первый. И оба снова улыбнулись.

— А каждый отдельный человек? — Скиталец загородил им дорогу.

— Должен думать, — недовольно скривился первый.

— Что? — не уступал Саша.

— Как ему решить проблемы, — не торопясь, выделяя слова, ответил второй.

— Изучать явление со всех возможных сторон, прежде чем судить, — добавил первый. Ему явно не хотелось отвечать.

— И в первую очередь — вместо того чтобы учить других этим заниматься, научиться так жить самому, — обстоятельно закончил второй.

— Возможно, когда-нибудь…

— Когда-нибудь даже эгоизм вполне может быть заменен другим механизмом, — пожал плечами второй.

— Разве он не с рождения?

— Невероятно, но… нет, — недовольно закончил первый, отодвинув Сашу в сторону.

И зашагал вперед по коридору, смеясь. Но смех его звучал мрачно и пугающе.

Не было криков и шума. И на стенах и на поле перед ними, все происходило почти обыденно. Двигались ровные ряды ришей, напряженно вглядывались защитники на стенах. Если бы не камни, регулярно бившие в бревенчатый частокол, и стрелы, то и дело выбивавшие бреши во вражеских рядах, было бы не ясно, что скоро начнется беспощадная схватка.