Иван Галкин - По мостовой из звёзд

Лесники подобно миражам возникали из ниоткуда. Чащоба выплевывала их одного за другим — здесь были не только наездники, были пешие, вооруженные тонкими и длинными двуручными мечами. Они с ходу врезались в ряды дружинников и ополченцев. Стиды здесь были почти бесполезны, поэтому дружинники бились пешими. А вот гибкие хаяс легко избегали толкотни.

К князю бросились находившиеся рядом дружинники, собираясь вокруг него как вокруг стяга. Но двое лесников успели раньше. Одного князь прикончил сам, полоснув в пол-оборота мечом по голени, увернулся от ответного удара и пронзил грудь, защищенную лишь кожаным доспехом. Второго принял на копье слуга, выскочивший из шатра вслед за князем.

А затем лес извергнул из себя хорхи. Трудно было сказать, сколько их здесь было. Может быть — полсотни. Но это было огромное количество для плохо плодившихся волков, требующих к тому же огромное количество пищи. И все же они были здесь, пятьдесят опасных и живучих тварей.

На поляне все смешалось, численное преимущество теперь не играло роли — хорхи и хаяс быстро перемещались между палатками, нападая то тут то здесь. Князь стал острием клинка, двигаясь через лагерь. Опытные дружинники вокруг него стояли живой стеной, собирая вокруг себя все больше и больше ополченцев.

Откуда-то справа в строй влился знаменосец. Воины взревели, яростно набрасываясь на лесников.

И вдруг огромная тень упала с высоты, сломав несколько деревьев. Она подмяла под себя группу дерущихся недалеко от князя. Это был карран. Князь взглянул на небо: здесь шла своя битва. На карранов напала многочисленная стая рукокрылых тварей. Сиды. Эти животные в пол человеческого роста жили только в пещерах. Не только хаяс, но и их лесной народ приручил. Поход грозил обернуться бедой.

Но в этот раз княжеские войска одолевали. Уже десяток волков корчился на земле. И хотя потери ополченцев были гораздо больше — земля была также усеяна мертвыми лесниками и хаяс. Внезапно над лесом разнесся тонкий свист. И тут же, повинуясь этому сигналу, и лесники, и их звери один за другим вырывались из круговерти боя, исчезая в лесу.

На поле перед князем сражались его войска. Правый фланг смешался, левый — прогнулся. Только центр еще держал строй. Но и ему недолго оставалось, под напором мечущихся грязно-зелеными тенями хорхи. Лесники бились здесь пешими, бились на хаяс. Они не знали строя, но им это было и не нужно. Они накатывали безудержной волной, сметавшей людей князя. Лесникам нужно было лишь сломить ряды врага, и их звери закончили бы бой. Бореад видел, что им это удается.

Даже небо теперь принадлежало им. Лишь четыре каррана еще кружили в своем странном и пугающем танце, сражаясь с налетавшими сидами.

Князь стоял на холме, окруженный сотней личной охраны. Он сидел на стиде и напряженно размышлял, переминая между пальцев небольшой полевой цветочек.

К ставке подлетел стид, весь в пене. Всадник, немолодой тысячник в мятой кольчуге и рваном сером плаще, забрызганном кровью, подвел его к стиду князя. За спиной у него висело копье с длинным, запачканным алыми, бурыми и серыми пятнами, лезвием, сапоги были также окрашены грязью. Всадник снял с головы открытый шлем, украшенный бунчуком серых конских волос, открыв грязное лицо и свалявшиеся седые волосы.

— Почему ты покинул свой фланг? — голос князя звучал, как кузнечный молот, отдавая сильными ударами слов.

— Князь, нужно уходить, — произнес тысячник, поклонившись.

Князь посмотрел на круговерть сражавшихся перед ним солдат и произнес:

— Я думал об этом. Но посмотри еще раз, сколько у них хаяс и хорхи. Они не дадут войску уйти. Сколько у нас осталось конных? Ты предлагаешь бросить остальных, Дереим?

— Иначе ты погибнешь, светлейший. Ты нужен в городе. Мы еще соберем новое ополчение и…

Князь резко поднял ладонь, прервав его. А затем мрачно, так что слова выходили яркими и тяжелыми, произнес:

— В городе осталось множество людей, способных продолжить мое дело. И ни одного, способного смыть мой позор.

— Светлейший… — У Дереима на лице проступала скорбь. Он хотел что-то возразить, но не мог найти слов.

Князь лишь отмахнулся.

— В любом случае, хорошо, что ты здесь. Ты уведешь обозы. Возьмешь оставшихся всадников с центра и левого фланга, и уведешь.

Тысячник видел, что спорить бесполезно. Он не смел, ослушаться князя.

— Но кто тогда смоет мой позор? — тихо произнес он, гоня стида к левому флангу.