dver_v_zimu - Элизиум, или В стране Потерянных Снов

Из-за спины Шэннон появилась еще незнакомая фигура — очень похожий на нее, мальчик лет шестнадцати, с таким же красивым, но надменным до невозможности, личиком, с такими же черными густыми волосами, сплетенными в косу, в широкой, расшитой бусинами и камешками, рубахе и узких панталонах. Он встал на одно колено, поднял очки и повертел в руках. На каждом пальце у мальчика было по перстню.

Драко с тоской подумал, что у этих господ вполне хватит денег… или чем тут расплачиваются?

Чтобы купить их с Поттером. Да и вряд ли Калеб и Кето просили такую уж высокую цену за незаконный — как выяснилось — товар.

— Отдайте ему очки, — попросил Драко, кивнул мальчику и поймав его внимательный, серьезный взгляд. — Отдайте, прошу вас.

Мальчик оглянулся на Шэннон и, пожав плечами, протянул очки Калебу. Калеб взял и затолкал себе в карман.

— Берешь, нет? Я до ночи еще хочу вернуться домой, — плаксиво протянул Кето.

— Да ты уж на ногах еле держишься! Забулдыга, — выплюнула Шэннон с отчаянием.

Ее глаза перебегали с Гарри на Драко, но ни разу она не взглянула ниже линии талии. Драко был в этом уверен, иначе, наверное, сгорел бы со стыда… А впрочем, он уже свыкся со всем этим приключением. Более того, надеялся, что все разрешится в самом ближайшем будущем, и ведь все это, в сущности, мелочи, пустяки… Недоразумение.

Должно быть, зрелище голых пришельцев тут никого особенно не удивляло. Разве что пробуждало в людях охоту до денег. Вот это уж наверняка, подумал Драко.

Он старался учтиво и даже слегка надменно улыбаться им всем, но выходило, наверное, не слишком хорошо. Мальчик — тот вообще разглядывал его с хмурым и холодным вниманием, которое Драко совсем не нравилось.

— Возьму одного, — сказала Шэннон, тяжело вздохнув. — Сколько ты просишь, Калеб?

— Двадцать красных монет, — тут же выпалил Калеб, нисколько не раздумывая. — Или десять белых.

— Не жирно тебе, корзинщик? — оскалился мальчик.

Шэннон взглянула на него с неудовольствием и гордостью — как на расшалившегося ребенка. Да он и был ее сыном, догадался Драко.

Он не мог бы спутать это особенное выражение на ее лице ни с каким другим.

— Взрослые говорят, — прикрикнул на него Кето, — не ты, юный Шейн. Ты — слушаешь.

— Мама, вот этого, — мальчик на Кето даже не посмотрел, а ткнул пальцем в грудь Драко. — Посмотри, какой он.

— Шейн, ну что за глупости?

— Этот — слепой, — уверенным тоном заявил мальчик, показав на Поттера. — На что нам слепой?

— А на что нам зрячий, — проворчала она, поднимая пришитый к поясу кошелек. — Только мешки таскать. На что его еще поставить? Ты умеешь ткать, прясти? — обратилась она к Драко.

— Увы, мадам, — вежливо отозвался он. — Но, если, выкупив, вы отпустите нас, нас двоих, вы можете рассчитывать…

Шейн громко, весело захохотал.

Калеб с досадой отвесил Драко подзатыльник.

— Заткнись, ублюдок.

— Не трогай его, — прорычал вконец ошалевший от всего этого позора Гарри.

— Я еще тебя сейчас потрогаю. Так потрогаю, — и Калеб поднял руку с зажатым в ней кнутом.

— Довольно! — прикрикнула на него Шэннон. — Восемь монет за этого, белого. И с глаз моих долой, мусорная ты душонка.

Она круто обернулась к сыну.

— Принеси шкатулку с беглецовым ожерельем, — приказала она тем же властным тоном. — Да побыстрее… Шейн! Хватит на них пялиться, шевелись же.

Она по одной, вздыхая и охая, выудила из кошелька пять монет. Испытующе глянула на Кето и Калеба, но те изобразили какую-то невнятно-вежливую пантомиму, и Шэннон пришлось отсчитать еще три.

— Накинь сверху за труды, — проныл Кето.

Калеб же просто выдрал монеты из ее чистой, узкой ладошки и спрятал в кожаном мешочке, что болтался на его широкой груди.

— Вот и спасибо, и славно, и мадам Шэннон не останется в накладе, уж я обещаю.

Поттер остолбенел.

Драко пришлось в одиночку взывать к ним, приложив все старание и весь ораторский пыл.

— Господа, это страшная ошибка… Недоразумение. Нельзя продавать нас, тем более — по отдельности. Мы свободные волшебники, мы…

Шэннон нахмурившись, посмотрела куда-то мимо него. Он почувствовал вдруг, что и ей стыдно, нестерпимо стыдно за все происходящее.

— Я Шэннон, — веско сказала она, по-прежнему пряча взгляд. — Это поместье Льняной край. Мы прядем шерсть и лен, делаем лучшие ткани в округе… и за сто миль, и до самого Рубинового Колеса. Если бы хозяйство не приходило в упадок, если бы из работников не осталось у нас только только старого Лауро, то ни за что не стала бы покупать беглеца. Муж мой на войне, и так давно…