Вера Чиркова - Выбор пути (СИ)

Да здесь даже разговаривать стоило осторожно, иначе твари, которым не хватило мяса, начнут карабкаться наверх, и можно было не сомневаться, что вот они-то преодолеют любую преграду.

Кто-то осторожно и молча потянул Весю за рукав, куница оглянулась и рассмотрела как отряд спешно уходит в ту сторону, откуда пришел минуту назад.

Я не пойду… еще билась в голове упрямая мысль, и вскипала жгучая обида, как можно возвратиться, когда зеленый туман все разрастается в той пещере? А крепко стиснувший её руку Берест уже почти тащил жену прочь, и Весе поневоле приходилось переставлять ноги. Не должна хорошая жена перечить мужу… это сотни раз на разные лады повторяли домочадцы клана куницы, и еле слышно добавляли, особенно, если он не глуп, не труслив и не суматошлив. А её Дест очень смел, рассудителен и осмотрителен… так почему же не хочет понять, как трудно уйти целителю от тех, кого он уже считает своими пациентами?

– Ну что ты сопишь так обиженно, солнышко моё? – внезапно остановившись, поймал ее в кольцо рук ястреб, – не бросаем мы их. Нужно искать другой путь.

– Сама понимаю… но ведь назад идём! – Еле слышно выдохнула куница, сразу поверив и его словам и ему самому. Ведь знала же… ее дикий ястреб не способен бросить людей в беде, так чего всполошилась?

– Маги посоветоваться хотят… – целуя жену, так же шепотом объяснил княжич, – идём.

Чародеи обнаружились в небольшом закутке, мимо которого они прошли несколько минут назад, и только теперь Веся разглядела его внимательнее. Судя по сохранившейся резьбе на одной стороне овальной арки, это тоже была когда-то комната или лаборатория.

– Тут была малая оранжерея, – печально гладя ладонью полусколотые завитки, пояснил Филитий, и, с внезапно прорвавшейся ненавистью добавил, – пока этого не видишь – трудно понять, как он был злобен и туп, несмотря на одарённость. Ведь он не просто завалил залы камнями, он сначала их разрушил, срубил тонкую резьбу, снял со стен и потолков камни… Раньше здесь было светло как днем, везде росли и цвели необычные растения и пахло, как весной в саду… так написано в книгах, сам я родился много позднее. Но так мечтал пройти по этой лестнице… – он смолк, вздохнул, и совсем другим, сухим голосом сообщил, – Эвеста, есть только два пути спуститься вниз, к Тирою. По веревке, или на твоем фантоме. И решать тебе.

– Да какие могут быть сомнения, – не раздумывая и секунды, выпалила куница, – конечно, на фантоме. Он перенесет нас быстро, и безопасно. А почему ты еще там этого не предложил?

– Хотел все спокойно обдумать но боялся, чтоб не услышали крысы, – честно сказал магистр, – я должен предупредить тебя, теперь, когда куска лестницы нет, вернуться оттуда будет очень трудно. Мы на всякий случай привяжем тут веревки, Лавор уже этим занимается. Но подниматься между острых осколков намного тяжелее, чем спускаться.

– Лишь бы они были еще живы… – оглянулась на темный провал Веся, – ну, вы готовы? Бор, перетащи нас ко входу в ту пещеру, где лежит Тирой, но не ставь в зеленый туман, найди чистое место неподалеку.

В том, что слова «чистое место» она сама и ее фантом понимают по-разному, Веся убедилась уже через несколько секунд, когда снова слившийся в одно огромное создание Бор подхватил их сиреневым вихрем и высадил на огромный гладкий обломок скалы, рухнувший откуда-то сверху и явно бывший в древности полом торжественного зала. На нем даже сохранились остатки медных штырей, державших когда-то дубовые плахи. Все остальное исчезло, как начинала подозревать княжна, в пастях прожорливых крыс.

А еще этот осколок возвышался на два человеческих роста выше входа пещеры, где клубился заметно распухший туман, и немного в стороне от нее. Зато тут гулял ветерок. Очень слабый, почти неощутимый, и они наверняка не заметили бы его, если не длинные, слоистые языки сдуваемого в сторону тумана.

– Ветерок – это очень хорошо, – почти счастливо улыбался Филитий, – это просто замечательно…

Больше он ничего не объяснил, нахмурился и усиленно замахал руками, что-то тихо бормоча себе под нос.

И почти сразу ветер стал заметнее, потянул холодком по усталым лицам, принося с собой запах плесени и запустенья, какой бывает только в давно нетопленных брошенных домах или забытых много лет назад потайных ходах.

Новый вопрос родился в голове куницы, но она прикусила язычок, боясь помешать работе магистра. Что-то почувствовал не отпускавший жену Берест, встревоженно заглянул в ее лицо, и мрачно усмехнулся. Снова, как и в ту еще недавнюю, но уже такую далекую ночь ему так хочется содрать с нее очки и маску и зацеловать милое лицо, и снова ни в коей мере нельзя этого делать.