Мари Сойер - Селин Баст. Жизнь во сне

— Хватит!

Мы все обернулись на Барона. Он уже убрал револьвер и спокойно наблюдал за происходящим, словно его только что не пытались убить.

— Хватит! Оттащите его к Йорку, пусть тот отправит его в тюрьму. Мы солдаты, а не палачи. Казнить не наша работа.

Элена махнула рукой, и две другие девушки поволокли Николаса в сторону лагеря. Барон подошел ко мне и присел рядом.

— Хватайся.

— Нет, не надо.

Секунду спустя он уже нес меня на руках в направлении своего шатра.

— Кости носа целы, но мягкие ткани будут восстанавливаться дней десять, а вот два ребра сломаны…

— Как два?! У меня сломано только одно ребро. Я в этом уверена! Руку даю на отсечение!

— Руку отсекать не надо, она не настолько травмирована. Два ребра сломаны, правое легкое травмировано.

Барон ходил из стороны в сторону. То ли беспокоился за меня, то ли считал, что мое содержание обходится ему слишком дорого.

— Через сколько она сможет вернуться в строй?

Лекарь снял песне, посмотрел на Барона, затем посмотрел на меня.

— Для того чтобы нога зажила, нужно три недели, лицо придет в порядок раньше, а ребра все равно не срастаются, так что три недели, и она снова будет воевать.

— Хорошо. Оставь нас, пожалуйста.

— Как ты себя чувствуешь?

— Честно говоря, паршиво: нога ноет, ребра трещат, а мою гордость раскатали дорожным катком.

— Зато сарказма в тебе, кажется, даже прибавилось.

— А, черт, — я запрокинула голову, стремясь остановить пошедшую носом кровь.

— Элена, принеси воды!

Он смыл кровь с моего лица. Я сделала глубокий вдох и притянула его к себе, отдавшись желанию ощутить его.

Мы выбрались на воздух только под утро. Весь лагерь спал. Свежую тишину утра нарушала трель соловья, и это было прекрасно.

— Тебе лучше?

Он сел сзади, позволяя упереться в него спиной. Сомкнув руки под моей грудью, он смотрел вдаль, на далекий горизонт, который я разглядывала.

— Можно и так сказать. Ребра ноют, но это скоро пройдет.

— Чтобы они не ныли, необходимы регулярные тренировки. Тогда организм будет восстанавливаться гораздо быстрее.

— Готов стать моим тренером?

Он пожал плечами.

— Если хочешь.

Я улыбнулась и запрокинула голову, касаясь губами его подбородка.

— Барон… Прошу прощения, я не знала, что вы заняты.

Из шатра вышла Элена, неодобрительно посмотрела на меня и скрылась за пологом.

— Мне пора. Сегодня будет много дел.

Он поцеловал меня в макушку и ушел, оставив меня размышлять над всем этим в одиночестве. Я посидела еще минут пять, прислушиваясь к происходящему внутри, и отправилась к себе в палатку.

— Доброе утро!

Там меня уже ждал Сэм, плавно поглаживая мою лошадь.

— Осторожней, она кусается.

— Как и ее хозяйка, — Сэм улыбнулся, явно довольный своей шуткой. Я же махнула рукой и тяжело опустилась рядом.

— Мы начали волноваться, когда не нашли тебя в палатке.

— Ну и какого черта вам понадобилось искать меня ночью в моей палатке?

— Ну, знаешь, когда Барон унес тебя, ты выглядела паршиво, — к нам подсел Ург и хлопнул меня по плечу. Зашипев от боли, я согнулась пополам.

— Так где ты все-таки пропадала?

— Я была там, куда меня унесли. А теперь прошу меня извинить, мне нужно вымыться и переодеться.

Ург присвистнул, кивнул Сэму, и они ушли.

До обеда я понежилась в своей постели, а потом отправилась на поиски полевой кухни, которая имела отвратительное свойство постоянно переезжать с места на место. Я почти добрела до нее, когда распахнулись ворота, в них влетела колонна наших солдат, которые сменились на поле боя. Многие спрыгнули с лошадей и тотчас упали на землю, блаженно закрыв глаза.

— Когда-нибудь ты их поймешь. Я однажды пробыл на авангарде несколько месяцев в ожидании, пока прибудут новобранцы. Я почти обезумел, и, говорят, что первые несколько дней после возвращения я готов был убить за кусок мяса в подливке. С тех пор Барон постоянно набирает новых солдат, чтобы одна группа была на авангарде не больше недели. Тогда люди остаются людьми. Пусть и не самыми лучшими.

Мы уже заканчивали есть, когда к нам подошел Йорк Джонс.

— Ург, тренировка начнется через пять минут. Советую тебе поторопиться.

Ург кивнул мне и ушел в направлении ристалища.

— Я был несправедлив к тебе, Селин. Я ослеплен горем и сейчас, но теперь я хотя бы могу слушать голос рассудка. Пусть и не своего.

Я посмотрела на командира. Он словно постарел за эти несколько дней. Много месяцев живущий в окружении войны и смерти, он был стойким, пока я не сообщила ему о смерти сына. Но что оставалось делать мне?