Галина Романова - Бывших ведьмаков не бывает

Измаявшись ожиданием, Лясота не выдержал и на шестой год совершил побег. И, вдоволь поскитавшись по Закаменью, несколько дней назад на свой страх и риск перевалил за Каменный Пояс, чтобы вернуться, к той, которую продолжал любить все эти годы…

Нет, этого не может быть! Не могли вести о его побеге дойти до Третьего отделения! Правда, ему пришлось потерять почти три года, кочуя по тайге. За это время весть о его побеге могла достичь кого угодно. Но ведь его никто не ждал на этом пароходе. Никто не думал, что у беглого каторжника могут найтись деньги и паспорт, чтобы купить билет. Ему бы идти с артелью рыбаков или пешком вдоль берега, а не плыть вторым классом на «Царице Елизавете». Но он спешил.

Это была третья его попытка, окончившаяся удачно. Остальные товарищи по несчастью с гордостью несли тяготы своей кары. Их уважали надзиратели и стороной обходили другие каторжане. Они были политическими . Они осмелились выступить против царя, создали тайное общество и выбрали вооруженное восстание, с оружием в руках пытаясь завоевать свободу для своего народа. Но в таких условиях нечего было и думать о побеге.

Лясота был исключением из общего правила. И не потому, что был более или менее виновен. Разделял их взгляды, готов был стоять до конца, не предав идеалов, за которые его товарищи и он сам хотели отдать свою жизнь, — этого довольно. Но один черт знает, как его дело оказалось среди остальных, его должны были судить отдельно. Товарищи пытались его отговаривать от совершения безрассудного поступка — он в результате замкнулся в себе. Молча ждал, терпел, копил силы, присматривался, готовился. Первый побег завершился, не успев начаться, — он попытался сначала избавиться от кандалов, и это было замечено. Была показательная порка, потом карцер, трое суток на хлебе и воде.

Второго побега пришлось ждать еще два года — пока не скончался царь, тот самый, и с легкой руки наследника престола всем ссыльным вышло послабление. Многим заменили каторгу вечным поселением, другим скостили сроки, третьим просто облегчили условия. Лясота воспользовался ситуацией и сбежал. Его отыскали в одном из ближайших сел и отправили по этапу дальше на север, в дикие места, куда даже биармы, местные охотники за пушниной, забредали от случая к случаю.

С биармами Лясота и ушел в последний раз. Прожил в их селении несколько месяцев. Потом на собачьих упряжках добрался до городка, куда биармы свозили пушнину, сдавая ее перекупщикам. Нанялся помощником, сказавшись местным жителем. Больше года работал на одного купца за стол и кров и едва не на коленях умолил хозяина взять его с собой в обратный путь, хотя бы до первого крупного города. Задержавшись там еще на год, сколотил кое-какой капитал, сумел выправить паспорт и рискнул перевалить через Камень, чтобы вернуться на родину. Его тянуло к любимой женщине. Ее имя он повторял как молитву, раз за разом вызывая в памяти ее лицо и отчаянный крик: «Я буду ждать! Я буду ждать!» И представлял, как она, стоя у крыльца, крестит его на прощанье и шепчет: «Я обязательно буду ждать!»

И вот теперь, когда долгий и трудный путь подходил к концу, когда до цели оставалось всего несколько дней на пароходе, его внезапно заметил инквизитор. Заметил и — Лясота не сомневался — запомнил. А ведь, казалось бы, прошло столько лет…

Пароход гудел от голосов, назойливым гулом вползавших в уши. Из уст в уста передавалось, обрастая вымыслами, что будто бы на «Цесаревиче Андрее» совершено убийство, да не простое, а такое, что повергло в шок всех, кто увидел изуродованное тело. Будто бы убийца распотрошил жертву, содрав с нее кожу. «Там кровь! Все было в крови!» — шептали люди с таким видом, словно сами были тому свидетелями. Все сходились на том, что убийство совершило то самое чудовище, о котором писали вчера и третьего дня газеты — мол, оно продолжает бродить по городам и весям, сея смерть и панику.

— А теперь, значит, до нас добралось! — вздыхали пассажиры. — Какой ужас! Что теперь делать?

— Ждать, — отвечали им. — Полиция поднята на ноги. Они поймают чудовище!

— Как?

— А вот так. Оно же сейчас на «Цесаревиче Андрее». Вышлют войско, солдаты на лодках подойдут к пароходу, высадятся на него и отыщут.

— А остальные пассажиры?

— А что им? В каютах запрутся и будут ждать освобождения.

— Интересно, что это за зверь?

Лясоте не интересны были эти разговоры. Собственная судьба занимала его намного больше. Если это правда и «Цесаревича Андрея» будут брать штурмом, тут в скором времени окажется много солдат. С ними прибудет полиция, и инквизитор непременно вспомнит о нем. Беглец помнил его пронзительный взгляд — взгляд человека, который обо всем догадался, но не торопится отдавать приказ. Чего он ждет? Что Лясота сдастся сам? Или убежден, что бывший каторжник никуда не денется?