Галина Романова - Бывших ведьмаков не бывает

Князь отобрал факел у Степки Разини и пошел впереди, доверив парню вместительный саквояж. Второй рукой он по-прежнему обнимал Владиславу.

— Устала? — обратился он к девушке. — Ничего, скоро отдохнешь.

Княжна покачала головой. Она была слишком напугана, чтобы говорить. Девушка сама не понимала, откуда в ее душе взялся этот страх, но он нарастал с каждым шагом. Она еле переставляла ноги. В глазах темнело. Сознание уплывало куда-то. Вот она опять летит… нет, плывет. Ее несет куда-то ледяная река, и чье-то лицо склоняется над нею во мраке. Это не человек. Это чудовище, хотя черты его лица вполне людские. Оно тянется к ней, обнимает, прижимается к ней и…

— Не-э-эт!

Ноги девушки подкосились, и она упала в обморок.

Выругавшись, Михаил Чарович сунул Тимофею Хочухе второй факел, подхватил бесчувственную падчерицу на руки и зашагал вперед. Осталось всего десятка три шагов. Они так близко к цели, а эта дуреха сознание теряет.

Идти впрямь было всего ничего. Еще немного — и они оказались в просторной пещере, где нашлось место всем. Разбойники подняли факелы повыше, озираясь по сторонам. Михаил Чарович осторожно опустил бесчувственную княжну на пол у стены.

— Не стойте столбами, — приказал он. — Воткнуть факелы в стены! Зажечь новые, чтоб было хоть чуть-чуть светлее. Степка! У меня в саквояже свечи. Доставай все, сколько есть. И шевелитесь, пока я эту в чувство приводить буду.

Люди разбрелись вдоль стен. В поперечнике пещера оказалась довольно приличного размера — шагов тридцать, — и, кабы не осыпь с одного бока, была бы идеально круглой. Пол только был неровным, изрытым временем. Тут и там валялся какой-то мусор. Князь помнил, что под некоторыми холмиками нашли свой последний приют те, кто осмелился сунуть нос не в свое дело.

— А где сокровища? — прозвучал обиженный голос Степки Разини. Парень, похоже, ждал, что тут будут горы серебра и золота и полные сундуки драгоценных камней.

— Там, — мотнул головой князь Михаил. — Иди и открой!

Посреди пещеры находилось присыпанное землей, трухой и пылью продолговатое возвышение. Люди устремились к нему. Пользуясь тем, что на него никто не смотрит, даже очнувшаяся Владислава, Михаил Чарович торопливо полез в саквояж, доставая необходимые снадобья. Хорошо, что эти глупцы сунулись без разрешения. Горький пример научит их почтительности.

— Эге! — услышал он голос Степки. — Да тут, кажись, сундук. И громадный какой!

— Эй, князь! — окликнул Михаила Тимофей Хочуха. — Это то, за чем ты нас притащил?

— Оно самое, — не глядя бросил тот.

— Железными обручами окован, ишь ты, — тем временем шепотом восхищался Степка. — А ну-ка, Прошка, подай топор!

— Не Прошка, а Прохор Захарьич, — солидно поправил его мужик, но топор протянул. — Куды наперед батьки в пекло лезешь?

Князь Михаил усмехнулся. Уперев ногу в край сундука, Степка замахнулся топором, собираясь всадить его в щель. Глупец! Он не подозревал, куда сунулся. Именно что в пекло! Он, конечно, поймет свою ошибку, но будет поздно, а другим его глупая нелепая смерть послужит уроком. Михаил Чарович поймал взгляд Владиславы и подмигнул девушке.

— Смотри, что сейчас будет. Только не ори!

Но Владислава все-таки вскрикнула, потому что в эту самую минуту рядом послышался знакомый голос:

— Всем стоять!

Они здесь были. Лясота почувствовал это до того, как увидел следы копыт.

Последние два часа он бежал. Ноги несли быстро, тело обрело легкость и силу. Все то, что так долго хранилось, как в запечатанном сосуде, в его душе, теперь вырвалось на волю. Сила бурлила в нем и требовала выхода. Сила ведьмака. И он не бежал — летел на невидимых крыльях.

Он чувствовал след колдуна. Его тянуло за ним, как на невидимой привязи. Михаил Чарович. Теперь, когда Силы вернулись, ведьмак знал своего врага. И не колебался ни секунды.

Ему не было нужды готовить факел, ведьмачье зрение позволяло легко ориентироваться под землей. Ход оказался глубже, чем он думал. С каждым шагом на него все сильнее наваливался груз веков. Простые люди в этом месте чувствовали лишь страх, но наделенные Силой — ведьмаки, колдуны, волхвы — различали и чувства, этот страх вызывающие: гнев, отчаяние, зависть…

Прежде чем шагнуть в провал пещеры, Лясота несколько раз глубоко вздохнул, успокаиваясь. Там, внутри, люди. Девять… нет, одиннадцать человек. Десять мужчин — один из них его главный враг — и она, Владислава. Та, которой впору придется его перстенек. Только бы она согласилась его принять! Только бы сказанное ее отцом оказалось правдой!