Брендон Сандерсон - Шестой на Закате

Закат остановился и обернулся. Миррис отодвинулась по плечу Вати подальше от Кокерлии и прицепилась возле лифа. Птица негромко шипела, но Кокерлии по своему обыкновению не обращал ни на что внимания и продолжал выдавать счастливые трели. Какая удача, что эта порода птиц обладала такими способностями скрывать разум, что даже муравьи-убийцы считали их не съедобнее куска коры.

— Это… твой? — спросила женщина, взглянув на Заката. — Ну конечно! Та другая птица на плече не авиар.

Сак отодвинулась и нахохлилась. Она действительно не авиар. Закат пошел дальше.

— Никогда не встречала траппера с птицей, которая не с островов, — рассуждала Вати, ковыляя позади.

Это был не вопрос. Поэтому он не счел необходимым ответить.

Убежище — всего на острове их у Заката насчитывалось три — располагалось на вершине невысокого холма, к которому вела извилистая тропинка. В ветвях массивного гурра-дерева обнаружилась однокомнатная хижина. Самые безопасные места ночлега на Патжи — деревья. Их кроны служили пристанищем для авиаров, а большинство крупных хищников передвигалось по земле.

Закат зажег фонарь и поднял его повыше, залив оранжевым светом свой дом.

— Наверх, — скомандовал он женщине.

Вати взглянула через плечо на погружающиеся во тьму джунгли. В свете фонаря траппер заметил, что ее глаза покраснели от недосыпания. Однако, прежде чем подняться по колышкам, прибитым к стволу, женщина одарила его беспечной улыбкой. Ее онемение уже должно было пройти.

— Как ты узнала? — вдруг спросил он.

Вати помедлила возле люка, ведущего в хижину.

— Узнала что?

— Где находится мое убежище. Кто рассказал тебе?

— Я шла по звуку воды, — пояснила она, кивнув в сторону небольшого ручейка, который стекал по склону холма. — Обнаружив ловушки, я поняла, что иду в правильном направлении.

Закат нахмурился. Никто не мог услышать этот ручей: через сотню ярдов он скрывался под землей и снова вытекал на поверхность в совершенно непредсказуемом месте. Идти по звуку воды… Это было на самом деле невозможно.

Так она лжет или ей просто повезло?

— Ты хотела найти меня, — произнес Закат.

— Я хотела найти хоть кого-нибудь, — ответила Вати, откидывая люк. Внутри хижины ее голос зазвучал глуше. — Я поняла, что траппер — моя единственная надежда на спасение.

Она подошла к одному из окошек, затянутых сеткой. Кокерлии так и не покинул ее плеча.

— Здесь мило. Довольно просторно для хижины, построенной на склоне холма посреди смертоносных джунглей на уединенном острове, да еще и в окружении всяких чудищ.

Закат вскарабкался следом с фонарем в зубах. Комната была два на два шага, стоять в полный рост еле удавалось.

— Вытряхни одеяла, — кивнул он на стопку в углу и повесил фонарь. — Потом переверни все чашки и миски на полке и проверь их внутри.

Женщина округлила глаза:

— Что проверить?

— Чтобы не было муравьев-убийц, скорпионов, пауков, кровочесов. — Закат пожал плечами и пересадил Сак на насест у окна. — Эта хижина специально выстроена небольшой, но мы на Патжи. Отец любит преподносить сюрпризы.

Когда Вати нерешительно сняла заплечный мешок и принялась за дело, траппер поднялся по лесенке на крышу. Там были оборудованы два ряда птичьих домиков с гнездами внутри и отверстиями, чтобы авиары могли свободно сновать туда-сюда. Птицы никогда не улетали далеко, разве что в каких-то особенных случаях, так как выросли здесь под неусыпной заботой Заката.

Кокерлии уселся на один из птичьих домиков, издавая трели, но негромко, поскольку уже стемнело. Из домиков донеслось ответное воркование и щебетание. Закат выбрался на крышу, чтобы проверить, не повредила ли какая из птиц лапку или крыло. Эти авиары были делом всей его жизни. Их высиженные птенцы — его главный товар для продажи. Конечно, он пытался промышлять на острове — искал гнезда и диких птенцов, но охота на авиаров никогда не была так эффективна, как их разведение.

— Тебя ведь зовут Шестой? — Донесшийся снизу голос Вати сопровождался звуком вытряхиваемых одеял.

— Так и есть.

— Большая семья, — отметила она.

Обычная семья. Или считалась такой по старым меркам. Его отец родился двенадцатым, а мать — одиннадцатой.

— Шестой, а дальше? — не унималась Вати.

— На Закате.

— Значит, ты родился вечером. Всегда считала традиционные имена чересчур… э-э… описательными.

«Что за болтушка! — подумал Закат. — Почему островитяне не могут помолчать, даже когда говорить не о чем?»