Осенние (СИ)

— Но как?

— Это называется автоматическое письмо, — в который раз за последнее время принялась объяснять я. — Но оно не всегда бывает пророческим. У меня стало таким.

— А я думал…

Он так растерянно смотрел на меня, что я даже забыла, что пришёл-то он ко мне, ещё не зная о моём автописьме. Я положила листы на край стола и села рядом.

— Зачем пришёл? Вроде ты сейчас должен быть на занятиях?

— Я хотел уговорить тебя не делать… ну, не колдовать на него. Я ведь думал… Вера сказала, что Костя с тобой, потому что ты на него наговоры какие-нибудь делаешь…

— А ты дружишь с Верой? — вдруг заинтересовалась я.

— Ну — как, дружим? — пожал он плечами. — Мы сдружились, когда с Костей плохо стало, да когда решили, что ты на него какие-то привороты делаешь. — Он помолчал и спросил сам, жалобно сдвигая брови: — А ты давно знаешь Костю?

— Впервые увидела на листе, когда пыталась тебя рисовать.

— Да? — Он почему-то казался очень изумлённым. Я подумала, что Вера про меня наверняка чего только ни наговорила, и вздохнула. — А этот портрет когда ты нарисовала? — Он кивнул на рисунок цветными карандашами. — Я смотрел — там даты нет.

— Вчера, — сказала я. Мне стало как-то противно и скучно с ним разговаривать: очень уж, несмотря на годы, казался наивным. Таких легко использовать людям, подобным Вере.

— Ты его любишь? — внезапно спросил Михаил.

— Ты… — медленно начала я, сглотнула и договорила: — Ты и вправду думаешь, что я тебе отвечу? Тем более — тебе, который с самого начала был уверен, что я ведьма?

— Пожалуйста, не обижайся! — Он даже замахал на меня руками. — Я же не знал…

А я смотрела на него и думала: какой контраст между братьями! Один — эмоциональный наивный мальчик, чуть не трепетный. Другой — жёсткий мужчина, который умеет жить и любит жить. Почему они разные — до такой степени?

Любопытно. Я должна простить Михаила, потому что он не знал… Мда…

Но, как ни странно, Михаил оказался наблюдательным человеком. Он быстро взглянул на меня и снова пожал плечами.

— Я знаю, что на Костю не похож. Он не рассказывал тебе, что мы сводные? У нас мама одна, а отцы разные. — Он снова помолчал, а потом сказал: — Алёна, ты прости меня, ладно? Больше вмешиваться в дела брата я не буду. Только сразу тебе скажу: будь очень осторожна. Вера не любит, когда у неё на дороге встают. Она чего только выдумать не может… С нею очень осторожным надо быть. Ты не говори про меня брату, ладно?

— Он уже знает, — сказала я, насторожённо наблюдая за ним.

— Пусть, — как ни странно, отмахнулся Михаил. — Если уж знает, пусть один раз поругает. Главное — потом ничего не будет. — Он встал, глядя на стопку листов, лежащих на краю стола. — Вот как… Жуткая вещь, а я думал… — чуть не уважительно сказал он.

Бестолковый разговор закончился, и я проводила Михаила до прихожей. Когда он оделся, снова прошептал:

— Не забудь, что я говорил про Веру. Она иногда такое может сделать…

— Не забуду, — пообещала я и закрыла за ним дверь.

Инфантильный — вспомнилось слово для характеристики Михаила. Кажется, в детстве с ним перенянчились… Глухой разговор, необычный и какой-то надоедливый, вымотал меня так, как не выматывает долгая перепечатка… Выглянула из своей комнаты мама.

— Алёна, что у вас там? Всё нормально?

— Всё. Сейчас пойду на кухню и чего-нибудь поем. А потом — работа!

— Ну, приятного аппетита, — с облегчением улыбнулась мама.

Допивая чай — глядя на мелкий дождь, снова нудно и явно надолго зарядивший, я вдруг усмехнулась: а приятно, когда одним врагом меньше! Уже легче живётся… А ещё подумала, что надо бы и мне сообразить, куда нам в следующий раз поехать интересно отдыхать, потому что до сих пор только Костя предлагал своё видение того, как это делается. Но ведь он работает. Значит, ему порой не до поисков интересных мест, которые можно посетить. Решено — займусь нашим свободным времяпрепровождением!

Если Вера из богатых, да ещё и из сильной (и наверняка властной) семьи, то почему добивается именно Кости? Ведь в их-то кругу завидных женихов точно много! Или такая привычка: что понравилось, то и должна получить?

О другом слое, скажем так официально, населения, доходы которого, ну, опять-таки скажем, заоблачные, я знала только понаслышке. Но что-то Костю не воспринимала как очень богатого или даже аристократа. Нет, аристократом он был — для меня. Но в другом смысле. Он был Осенью, и именно это придавало ему в моих глазах впечатление аристократизма. А так… Я видела его сильным мужчиной, к которому меня тянет. Я хотела быть всегда рядом с ним. Остальное не интересовало.