Юлия Григорьева - По воле богов (СИ)

Арман вернулся достаточно быстро. Он кивнул другу на дверь, и Бониваль, все так же молча, последовал за молодым князем. Они спустились по лестнице, миновали охрану, дернувшуюся было следом, но не рискнувшую остановить наследника. Князь не давал такого приказа. По крайней мере, пока.

Друзья покинули дворец, вышли за ворота и оказались на оживленной улице. Бони посмотрел на Армана, не обращавшего внимания на поклоны горожан.

- Куда идем?

- В склеп Дорбери. Хочу проститься с другом.

- А что потом?

- Потом настанет после.

- И все-таки, Арман? Что в голове твоей творится?

- Там каша варится, поверь.

Готов метаться, словно в клетке злобный зверь,

и головой о прутья биться.

Мне грудь сжигает боль разлуки.

Отец опять обрек на муки.

Но я верну мою Эльмину.

Иль счастье снова обрету, или навеки сгину.

- Арман, а может, ты ее отпустишь,

и все, что было, позабудешь?

- Мне друг такое говорит?!

Юноша гневно посмотрел на Бониваля, и тот опустил глаза. Затем снова поднял взор и уверенно заговорил.

- Я друг тебе и брат, Арман.

И твое счастье мне дороже всех богатств на свете,

но не дано вам вместе быть.

Ты только Эль к себе прижмешь,

как снова отнимают.

То рок судьбы вас разлучает.

Как не внимать примете?

- То не примета, а простая злоба.

Дана Судьбой мне Эль, вот главная примета!

Я пил, гулял,

и в женских ласках утопал,

я вел себя так низко.

Лишь одного тогда не знал,

что счастье где-то близко.

Я столько раз на пару дней в прекрасных дев влюблялся,

желал я их и обладал,

бросал и снова увлекался,

но не любил.

Скажи мне, Бони, в чем секрет?

Скажи, я требую ответ!

Молчишь? Я сам отвечу.

Я ждал ее, мечтал и верил,

пусть даже сам того не знал.

И все же сердцем понимал,

Судьба мне женщину дает иную.

Так не похожую на всех, для нас чужую.

Но, Бони, друг, поверь,

она одна открыла в душу дверь.

И нет там места для другой.

Эльмину я назвал женой.

- Да будет так.

Пресветлой буду я за вас молиться,

чтоб помогла она тебе.

- Пресветлой помощь обещали мне.

Дракон и человек, ты помнишь?

- Те, что тебя спасли?

- Они.

Но только нужно подождать.

Не знаю, сколько.

Но буду ждать, поскольку есть, чего терять.

- И все ж я вознесу молитву.

Арман слабо улыбнулся и хлопнул друга по плечу. Они миновали городскую черту, поравнялись с винной лавкой и свернули к тяжелой деревянной двери. Хозяин лавки знал княжеского сына и его друга. Их вообще многие знали в столице в лицо. Виной тому было бесшабашное поведение еще недавнего времени. Но теперь друзья не смеялись, не заигрывали с женой хозяина, не задирали вышибалу. Они купили бутылку вина и покинули лавку. Хозяин проследил, как молодой князь и его троюродный брат свернули в сторону погоста, где стояли склепы знати.

- Допрыгались бездельники.

- Молчи, Сеан,

то грех глумиться над людской потерей.

И вовсе уж они не те.

Как хмур наш князь, и ликом бледен.

И друг его печален.

- Сейчас заплачу, бледен...

Допрыгались они.

А друг их был отчаян.

Теперь уж он не скажет мне,

что мой товар негоден.

Он весел был и шкоден.

Совсем мальчишка ведь, еще бы жить...

Мужчина отвернулся от жены, пряча неожиданную слезу. Женщина сделала вид, что ничего не заметила и скрылась за тяжелой выцветшей портьерой.

Арман и Бониваль миновали княжеский склеп, склепы родовитых сановников и остановились возле белокаменного склепа рода Дорбери. Они переглянулись, и Арман толкнул металлическую кованую дверь с гербом семьи их покойного друга. Она уныло скрипнула, словно тяжко застонала, предвещая что-то недоброе. Сырость, неприятная прохлада и гнилостный запах не мгновение остановили двух молодых мужчин. Но они решительно направились вниз по каменной лестнице. Бони указал, где положили Нерила. Друзья свернули в обширный зал, где стояло несколько каменных гробов, прошли мимо сородичей их погибшего приятеля и остановились перед каменным ящиком, на крышке которого лежало изваяние, как две капли воды, похожее на Нерила Дорбери. Семья не поскупилась, и маг поработал над камнем, наградив его подобием жизни. Арман и Бониваль некоторое время смотрели на румянец, игравший на щеках статуи, на чуть приподнятые уголки губ, будто Нерил едва сдерживал улыбку. На мгновение друзьям показалось, что статуя окажется вовсе не статуей, а их живым другом. И весельчак Нерил прямо сейчас откроет глаза с хитрым прищуром, повернется на бок, подопрет голову рукой и ехидно улыбнется. А потом скажет...