Сергей Юрьев - Нашествие с севера

За стенами никого не было. То есть не было никого из людей… Огромная стая ворон, подняв гвалт, сорвалась с не догоревшего амбара, покрыв небо сотнями черных клякс. Две дюжины стражников тут же без команды с копьями наперевес ворвались в ворота, но, увидев своего сотника, одиноко стоящего посредине безлюдного пепелища, остановились.

— Разделиться на дюжины и всё осмотреть! — скомандовал Дан, и его воинство двинулось вперед, переворачивая обгоревшие бревна и заглядывая в черные рты очагов.

Носатый идол с огромным клыком, торчащим из правой стороны оттопыренной верхней губы, стоял у таких же ворот с противоположной стороны селища. Он был вырезан из здоровенного цельного дуба и, видимо, глубоко вкопан в землю. Один из стражников на всякий случай всадил в него стрелу, но он даже не пошатнулся. Древесина, из которой он был сделан, даже не была тронута копотью, и, значит, его поставили тут уже после того, как селище сгорело дотла. Но у его подножия лежало несколько обгоревших скелетов, сложенных аккуратным штабелем.

— Может, как уходить будем, повалим это чудище да порубим, — предложил один из стражников. — Уж больно мне его рожа не нравится.

— Может, и повалим, — согласился Дан, — может, и порубим… Только сейчас пора лагерь разбивать. Ночь скоро…

Впервые в этом походе им предстояло ночевать посреди безлюдья да еще в таком жутком месте, но Дан настоял на своем приказе, надеясь, что ночью случится что-нибудь такое, что приоткроет тайну гибели этого селища, и еще на то, что кто-нибудь из его жителей уцелел и скрывается в лесах.

— Пока не стемнело, пойдите дичи настреляйте. — Дан отправил в лес дюжину Симона, презабавного малого, который почему-то на поясе рядом с мечом носил кочергу, отточенную как бритва. Остальным он приказал ставить шатры из войлока, которые они везли вместе с едой на двух повозках.

Когда все стражники занялись делом, у сотника дела кончились. Он присел на толстенный, аккуратно спиленный дубовый пень и начал думать о том, что скоро снегу нападает, и повозки придется бросить, а всё добро — на себе таскать, что никакого кузнеца по кличке Клешня они тут не сыщут, да и вообще в этих краях люди повывелись, одни идолища остались…

Тут он подскочил и внимательно разглядел пень, на котором только что сидел. А пенек-то был явно из-под идола, вернее, из-под того самого дуба, из которого идола сладили. Среди пожелтевшей травы он заметил примятые уже щепки, опилки, а то и целиком отколотые куски дерева, а среди них что-то сверкнуло. Дан нагнулся и поднял откованный в два изгиба резак с ручкой из березового комеля, а рядом с ним валялась шпора — золотая! Ну, золото сейчас не в почете, подумалось ему, а резак хорош… Завернул он найденное добро в тряпочку и за пояс заткнул, чтоб потом далеко не искать, если кому показать придется.

Распуганные сотником вороны еще долго кружили над пепелищем, заглушая своими воплями все остальные звуки, а когда они угомонились, и стражники, сидящие у костра в ожидании вареных куропаток, и сотник расслышали странное всхлипывание, раздававшееся из ложбинки в сотне локтей от лагеря. Дан показал стражникам два пальца и согнул их в свою сторону, что означало «двое — ко мне». Два воина, что сидели к нему поближе, двинулись вслед за сотником, который неторопливо, прислушиваясь, пошел на звук. Они заглянули в ложбинку и сперва никого не заметили, но вскоре Дан разглядел странный холмик из желтых листьев, и ему даже показалось, что он слегка подрагивает. Добраться до него было нетрудно, стоило только присесть на склон и по шуршащей листве скатиться вниз. Сотник, а за ним и оба стражника с лету врезались в подозрительный стожок, разметав листья. Тут же, как будто выскочив из-под земли, от них метнулись два силуэта. Но противоположный склон был крут, и они, пытаясь подняться, соскальзывали вниз. Стражники подошли к ним, не обнажая мечей, заметив, что перед ними всего лишь старик и девочка, нет, скорее, девушка лет пятнадцати. Девчушка, не забывая всхлипывать, продолжала соскребать со склона листву, а старик повернулся к преследователям и, разглядев наконец, кто же они, сказал:

— Лиска, кончай землю скрести. Не лешаки это, а лордовы люди. Эти, может, нас и пощадят.

Лиска прижалась к нему лицом, только чтобы не видеть, какая напасть их еще настигла, а он прикрыл ее взлохмаченную голову большими узловатыми руками.

— Пошли к костру греться, — предложил сотник, стараясь говорить поласковей. — А то заморозил девчонку, дуб сушеный. Нашли от кого хорониться…