Джозеф Дилейни: Жертва Ведьмака (ЛП)

Я сделал выпад, прикрывая лицо от огня, и направил блистающее острие в сердце мерзкого существа, но лезвие отскочило от него, как от металлического щита. Отдача оказалось такой силы, что я не стерпел и отпустил посох.

И вовремя. В следующую секунду мой посох вспыхнул синим пламенем и со свистом превратился в пепел. Я попятился. Из огня вылезало когтистое существо, которое избавлялось от моей нагревшейся до красноты серебряной цепи.

Теперь Ордин походила на ящерицу, покрытую коричнево-зеленой поблескивающей кожей и многочисленными бородавками. Я вспомнил ее название. Саламандра, самый опасный огненный элементаль, о котором мне рассказывал Сейленос. Но Ордин не была обычной саламандрой. Казалось, что именно она являлась прародителем огня. Самим пламенем.

Она открыла пасть, обнажив два ряда острых красных зубов. Она вдохнула, порождая громкий свист, и столп горячего пара вырвался из ее ноздрей и устремился ко мне, грозя обжечь. Я отпрыгнул в сторону, опалив волосы, и закрыл глаза, спасая их от смертельного облака.

Остался только небольшой клинок, подаренный мне Грималкин. Левой рукой я нащупал небольшую рукоять и вынул его из ножен. Я глубоко вдохнул, чувствуя, что время вновь замедляется, и шагнул на встречу к своему врагу.

Ордин не двигалась, но зрачки саламандры — две кровавые вертикальные щели — следили за каждым моим движением. Я сосредоточился, целясь в точку позади ее шеи. Убьет ли это ее, или клинок расплавится, как и посох? Все равно выбора нет, так что место для риска предостаточно. Но я должен подойти настолько близко, насколько смогу. Гораздо ближе, нежели если бы я сражался посохом. Однако жар, исходивший от ее тела, даже не думал затухать — еще одна серьезная проблема.

Ее челюсти с щелчком раздвинулись, так что стал виден рубиново-красный овал горла. Не теряя времени, я скрылся за колонной, уходя от струи красновато-желтого пламени, копьем устремившегося прямо ко мне.

Опять подпустив меня к себе, Ордин вдруг поднялась на задние лапы, возвышаясь надо мной, и взревела.

Я изменил цель, сконцентрировавшись на небольшой точке под нижней челюстью, где защита казалась мне тоньше и уязвимее. Сердце застучало медленнее, Ордин замерла. Снова, и еще один шанс, который нельзя упустить!

Замешкавшись, я потерял контроль и оступился, из-за чего власть над временем превратилась в прах, и это чуть не стоило мне жизни.

Массивная голова Ордин качнулась, и на меня снова полетела струя пламени. Я свалился на колени, чувствуя, как огонь проносится прямо перед моим лицом.

Я понял, что важная концентрация, но страх никак не хотел отступать.

Я на миг закрыл глаза, замерев, и время снова встало на мою сторону. Я вскочил на ноги, покрепче перехватив клинок, и шагнул вперед. Сосредоточиться. Не отвлекаться.

В голове возникли слова моей матери: «Когда ты станешь мужчиной, то настанет очередь тьмы бояться, потому что тогда охотником станешь ты, а она — добычей. Вот почему я дала тебе жизнь».

Ну, я еще не стал мужчиной, но сейчас ощущал, что охотник теперь я, а не Ордин.

Я выбросил вперед руку, кожа от жара покрылась волдырями, но я смог дотянуться до горла, похоронив клинок в теле врага по самую рукоять. Я сразу же отпустил оружие и отскочил, с отчаянием наблюдая, как плавиться моя последняя надежда.

Я пошатнулся. Ордин дернулась, и на меня хлынула волна нестерпимого жара. Что ж, ей хотя бы больно. Кипящая кровь богини хлынула на пол, прожигая мрамор и превращаясь в облачко дыма. Я все-таки ранил ее, но остановит ли это Ордин?

Меня захлестнула еще одна волна, но на этот раз — волна тошнотворной вони, от которой мои глаза заслезились, а желудок скрутил спазм. На несколько мгновений мне показалось, что я ослеп, но все обошлось.

Когда пар, закрывавший обзор, спал, я увидел, что Ордин все еще стоит, а рана уже зажила. Она, выпустив еще две струи пара из ноздрей, устремилась ко мне, и сбежать я не смог бы. Может быть, моя судьба — превратиться в пепел…

Но тут я услышал кое-что. Вернее, ничего. Внезапная и абсолютная тишина, которая возникает в момент, когда сова устремляется к своей жертве. Я медленно поднял голову и увидел, что кто-то стоит на балконе. Кто-то, кого Ордин совсем не хотела видеть.

Я узнал маму. Ее изменения полностью завершились, но она стала не тем, кем я ожидал ее увидеть. Да, крылья были, но не стрекозиные, как у ее сестер, а птичьи, покрытые белыми, словно только что выпавший снег, перьями и пухом.