Мария Сакрытина - Там тебя никто не ждёт (СИ)

Ха-ха. Копыта зачавкали рядом с моим убежищем. Остановились. Я ясно понимала, что открой сейчас глаза - увижу этого, под капюшоном, в деталях.

Что-то не хотелось.

Ужас достиг апогея, когда копыта зачавкали снова - в обратную сторону. Скоро затихли совсем, а я всё продолжала, скорчившись, лежать, обнимая колени руками и тихонько поскуливая от страха. Сколько так провалялась - не знаю, но звук приближающихся на этот раз шагов чуть не свёл с ума окончательно. Правда, вместо того, чтобы вскочить и бежать, я только сильнее сжалась. В голове билась мысль: "Ну и пусть. Не могу больше. Хватит".

Шаги замерли. Какое-то время единственным звуком был шум дождя, тихо шелестящего по камням бывшей фонтанной чаши.

И я чуть не пропустила миг, когда раздался голос. Приятный мужской голос с вопросительной интонацией:

- Ki es toue?

Для меня он прозвучал музыкой.

Голос продолжал говорить, что-то спрашивать - знать бы, что. Я же, наконец, осмелилась повернуть голову.

Сквозь слёзы (или дождевые капли?) на ресницах проступал медленно, очень медленно, невыносимо медленно образ...

Кажется, я всё-таки свихнулась от страха. А может, давно уже свихнулась - ещё там, под колёсами?

Или это и правда ад?

Тогда что здесь делает ангел?

Странно одетый, без крыльев, с лицом того принца, о котором я грезила по ночам. И застывшей в зелёных, красивых глазах жалостью.

Я сразу же вспомнила, как выгляжу. И возжелала, по крайней мере, провалиться сквозь землю.

Как обычно кто-то сверху пропустил желание мимо ушей.

Золотоволосый "принц" снова что-то спросил. Опять не дождался ответа. И, поколебавшись, протянул мне руку.

Вот этот момент запечатлелся в моей памяти очень отчётливо. Рука в тёмно-бордовой перчатке, украшенной золотистыми узорами у запястья. Замысловатая вышивка - тоже золотом, - в которой я не сразу узнала гарцующих единорогов (таких, как на гербах рисуют), и каёмочка самых настоящих французских лилий на швах.

Мои руки были по локоть в грязи - остальное закрывали обрывки рукавов, которые тоже впору было выжимать. Причём отнюдь не от дождевой водички. И я даже представить не могла, как коснусь в ответ этой перчатки и - о, боже мой - оставлю на ней жирные серые следы.

Юноша снова что-то сказал - на этот раз тоном понастойчивее:

- N'aОe peor.

Я приподнялась на локтях, вглядываясь в его лицо.

Надо же - несколько дней в скотском состоянии ещё не вышибли из меня стыд и желание сгинуть подальше, лишь бы меня такой не видели. Особенно он. Такой красивый и холёный.

Поймав мой взгляд, юноша на мгновение замер. Потом улыбнулся - красивейшая из всех улыбок, какие я когда-либо видела. У меня даже дыхание перехватило, пока сидела и, как дура, пялилась на это золотоволосое чудо - ну просто... нет, правда... принц из сказки.

А ещё помню: теряя, наконец, сознание (кажется, больше от голода, чем-таки от страха), думала, что вот такое - принц, спасающий нищенку - бывает только в сказках.

Нет, серьёзно - я на его месте ни за что бы не стала себе такой помогать.

А значит, он мне всё-таки мерещится.

Рука в тёмно-бордовой, богато украшенной перчатке сжала мою ладонь, серую от грязи.

И потянула наверх.

Глава 3

Просыпалась я долго и мучительно. Балансировала между туманной дрёмой и серо-красным забытьём. Очень болела голова - я даже сквозь сон её чувствовала. А ещё - горло, и что-то в груди безумно мешало дышать.

Мне постоянно слышались голоса: визгливые женские и уже знакомый мужской, после которого, точно по заказу, появлялся мой "принц", красивый, как картинка. Снова и снова я окуналась в его изумрудные глаза - и всё это, конечно, сильно смахивало на сон.

А ещё были колокола - чистый серебряный перезвон и гулкий, монументальный "бом" намертво врезались в память. Наверное, я бредила. И треск костра - его не должно же быть? А ещё - непонятный язык, звучащий на удивление знакомо. Я различала отдельные слова, и они напоминали латынь.

Зачем кому-то разговаривать на латыни рядом со мной?

-...In nomine Patris, et Filii, et Spiritus sancti...

Голос тоже был знакомым. Я уже слышала его, тогда, у фонтана. Тот светловолосый юноша-видение. Наверное, я окончательно помешалась, если моё видение заговорило на латыни. Да как бегло!

-... MisereАtur tui omnМpotens Deus...

И свет, странно колеблющийся, точно от свечи.

Отвернувшись, я уткнулась носом в подушку и заснула снова - по-настоящему, без всякой латыни и колоколов.

Я надеялась, что проснусь дома. Пусть даже мама и станет сердиться, что я сняла с карточки пол её зарплаты. Плевать. Зато дома - и не надо больше скитаться невесть где в грязи и холоде.