Михаил Атаманов - Серый ворон

Также меня впечатлили крытые клетки с осёдланными боевыми грифонами. Покрытые жёсткими короткими перьями огромные свирепые звери косили свои налитые кровью глаза на зевак. Без сомнения, грифон за считанные секунды был способен разорвать в клочья неосторожно приблизившегося к ним чужака. Однако рабы из прислуги купца спокойно ходили между страшными зверьми — чистили клетки, наливали воду в бочки с водой, кормили зверей свежим сочащимся кровью мясом. Всё дело, как объяснял продавец, было в защитных амулетах, которые носили эти люди. Грифон после несложного заклинания привязки навсегда становился беззаветно преданным обладателю амулета и был готов отдать жизнь, защищая своего хозяина. Огромные крылья грифонов позволяли поднимать в воздух даже самых крупных воинов в тяжёлых доспехах и перелетать верхом на значительные расстояния.

Но никакие защитные амулеты не смогли бы удержать обитателя другого вольера — трёхметрового детёныша зелёного дракона. На драконов вообще слабо действует магия, поэтому рептилия с блестящей изумрудной чешуей и уже прорезающимися крыльями лежала, прикованная толстой стальной цепью. Драконы теоретически вырастают до гигантских размеров, могут жить несколько тысяч лет и со временем даже могут стать разумными. Но детёныши драконов отличаются лишь свирепостью, а отнюдь не особой сообразительностью. Вокруг вольера сидели охотники на драконов — натренированная и закалённая во многих стычках команда. Судя по одеждам, пара опытных стихийных магов, жрец-лекарь, несколько арбалетчиков, следопыт с двумя мечами за спиной и трое огромных заросших рыжими волосами воинов со страшными двуручными мечами. Охотники на драконов тут же с прилавка продавали скорлупу драконьих яиц, бутыли с какими-то эликсирами, драконьи шкуры и изделия из них. И хотя цены на товары охотников за драконами были просто астрономическими, возле прилавка было немало покупателей.

Когда солнце уже стало клониться к закату, я пошёл на условленное место встречи. Я решил выйти к реке и по берегу, чтобы не заблудиться, пройти до Золотого моста. Уже при выходе из Торгового квартала, где народу стало значительно меньше, я стал свидетелем одной сцены. Длинный высокий дед в богато расшитом зелёном халате до земли вдруг завизжал и схватил за руку проходившую рядом девушку, в которой я с изумлением узнал Каришку. Девушка тут же попыталась вырваться, но дедок крепко удерживал её запястье своими худыми, но удивительно цепкими пальцами. На мостовую, звякнув, упал бархатный кошелёк. Каришка ещё раз попыталась вырваться, но старик в ответ заломил ей руку за спину, в результате чего девушка охнула от боли и упала лицом на мостовую. Вокруг стали собираться прохожие, быстро подбежали двое стражников с дубинками, а за ними и вооруженный коротким мечом десятник.

— Воровку поймал! — завизжал старик. — Кошелёк у меня пыталась украсть, тесёмку уже даже перерезать успела.

— Да врёт он всё! — завопила лежащая на земле Каришка, дед по-прежнему её крепко удерживал своими удивительно сильными руками.

— Поднять её и обыскать, — скомандовал десятник.

Двое солдат подняли с земли плачущую девушку и поставили на ноги. Один из солдат развязал бечёвку на заплечной сумке Каришки и, перевернув сумку вверх дном, высыпал на камни содержимое. По мостовой покатились несколько яблок, кружка, упал сверток с одеждой и… с предательским звяканьем, вывалились два срезанных у каких-то зевак кошелька. Толпа возмущенно загудела, требуя наказать воровку.

— Связать ей руки и увести! — скомандовал солдатам десятник. — Остальным приказываю разойтись!

Один из солдат схватил своими огромными ладонями руки Каришки и с силой завёл их за спину, не обращая внимания на болезненный вскрик девушки. Второй охранник в это время, не церемонясь, приподнял у пленницы кожаную куртку, расстегнул и вытащил тонкий ремень из её брюк и этим же ремнём быстро и профессионально стянул Каришке руки за спиной.

— Куда её вести? В уголовную или общую? — поинтересовались солдаты у десятника.

— В общую тюрьму давайте. Если других преступлений за ней не обнаружится, отсидит на первый раз Две Руки, штраф заплатит и поумнеет, — при этих словах десятник подобрал выпавшие из сумки вещи. Оба кошелька он, помедлив секунду, сунул себе за пазуху, отдав остальное стражникам.

Солдаты повели под конвоем связанную девушку в противоположную от реки сторону. Я на некотором удалении последовал за ними. Когда солдаты отошли подальше и свернули с оживлённой улицы в безлюдный переулок, один из них громко рассмеялся: