Наталья Жильцова - Испытание огня

Я уже понимала, что увижу именно то, что ожидаю, но когда сдвинула покрывало, все равно прореагировала нервно — вздрогнула и отшатнулась.

Под покрывалом обнаружился красный шелк. Бли-и-ин…

— Нет! — рявкнули из-за двери, и я опять вздрогнула. И чуть не выронила бутылку, которую по-прежнему в руках держала.

Тут же прижала оную к груди — пусть поводов верить Глуну не было, расставаться с подарком я не хотела. А вдруг? Глун не успел объяснить, но вдруг это что-то действительно нужное?

Примерно секунд десять ушло на то, чтобы собраться с духом, поправить покрывало и заставить себя отправиться обратно к двери. И вновь замереть, прислонившись ухом к очень тонкой щели между дверным полотном и стеной.

Шансов подслушать этот разговор было мало. Тем не менее, кое-что я все-таки смогла разобрать:

— Ризар, я уже сказал — у меня нет такого зелья. То, что вы его потеряли, это ваши…

Пауза. Но не потому, что там, в гостиной замолчали, просто кое-кто голос понизил.

— Эмиль! — а вот кое-кто другой, в ком теперь с трудом, но все-таки угадывался ректор, громкости наоборот прибавил. — Эмиль, вы не должны оставаться в стороне…

— Это не моя проблема!

И еще через пару секунд:

— Я не буду запрашивать для вас новую порцию зелья.

— … опасно! Что если она…

— А я говорил — не надо ее приводить.

— Но приказ…

Опять тишина. И на этот раз окончательная.

В смысле — если там о чем-то еще и говорили, то так тихо, что я не слышала. Но это не мешало вслушиваться, потому что уровень тревоги, как и уровень любопытства, взлетел до небес.

Еще несколько минут в позе любопытной горничной успехов не принесли. В результате, я решила отойти от двери и притвориться хорошей девочкой, которая даже не думала подслушивать.

Правда, стоило отвернуться от двери, как на глаза вновь попалась широкая кровать, накрытая алым покрывалом. А подсознание, воспользовавшись моментом, подло подкинуло очень неуместную картинку…

Я, в короткой юбке и декольтированной маечке, лежу на этих самых простынях и заворожено смотрю на склоняющегося к моим губам Эмиля фон Глуна. Куратор уже избавился от рубашки, длинные черные волосы струятся по плечам, синие глаза потемнели от желания. И в этот миг он кажется таким умопомрачительным. Это непреодолимый соблазн, это сильней меня. И я таю, и выгибаюсь со стоном, когда его ладонь касается моей груди…

— Нет! — снова рыкнули за дверью, вырывая меня из воспоминаний.

Стиснув зубы, я сердито тряхнула головой и направилась к ближайшему из окон. Тяжелые алые гардины были отдернуты, сквозь стекло в спальню проникал тусклый серый свет. Несмотря на то, что уже вечерело, дождь так и не прекратился. Вот на нем-то я и попыталась сосредоточиться.

Но тут меня новая подлость ждала — на подоконнике, в самом дальнем уголке, стояла небольшая деревянная шкатулка. Я зацепилась за неё взглядом сразу же, едва приблизилась к окну. И глядя крыши домов, поймала себя на мысли, что то и дело возвращаюсь взглядом к шкатулке.

Вот он! Порок по имени любопытство!

Вновь обретённое спокойствие медленно, но верно трансформировалось в нетерпеливый зуд. И я не выдержала.

Поудобнее перехватив бутылку, оглянулась на дверь, и осторожно потянулась к шкатулке. Она была очень простой, без всякой резьбы и тем более замков. Крышка поддалась без труда. Шкатулка была до отказа забита какими-то мелочами, а поверх этого добра лежала крупная, покрытая синей эмалью брошь. Она имела форму щита, и кроме прочего, на ней было изображение — голова неизвестного мне клыкастого зверя.

Герб семейства фон Глун? Интере-есно…

Я взяла брошку, в намерении рассмотреть получше, и застыла. В наполненной мелочами шкатулке, под гербом, лежала ещё одна «крупная» вещь. И такую я уже видела, причём не далее чем вчера.

Металлическая испещрённая странными символами бляшка с характерной выемкой под кристалл. Только не подкопчённая, а блестящая. Новая!

А в следующий миг резко вспыхнули светильники, и я чуть не завизжала от неожиданного вопроса:

— Что там, Дарья? Что-то интересное?

Я швырнула брошь обратно в шкатулку, захлопнула крышку и повернулась. Но попытка притвориться, будто я ничегошеньки не видела, не удалась.

Губы синеглазого брюнета, который стоял на пороге спальни, дрогнули в неприятной усмешке.

— Даша-Даша… — с наигранной усталостью протянул Глун. — Ну что же тебе спокойно не живётся? Что же ты всё время норовишь куда-нибудь влезть?