Пола Вольски - Наваждение

Элистэ заметила, что по случаю визита Дреф оделся в свое лучшее платье. Он сменил всегдашнюю серо-желтую заплатанную рабочую блузу на белую полотняную рубашку, грубую, но чистую и вполне приличную. Поверх надел короткую куртку и повязал шейный платок. Вместо обычных мешковатых штанов на нем были бриджи и пара далеко не новых белых чулок. Ужасные деревянные сабо уступили место потрепанным кожаным туфлям со стальными пряжками, тщательно очищенными от ржавчины. Его безупречно аккуратный вид, долженствующий засвидетельствовать уважение, был в данной ситуации неуместен. Дреф казался таким элегантным, таким независимым, таким неуловимо… нахальным. Подобная наглость сейчас могла вызвать только раздражение маркиза во Дерриваля.

Дреф поднял голову, увидел, что Элистэ ждет его, и помахал рукой. Улыбнувшись, она махнула в ответ. Не трогаясь с места, она смотрела, как он пересек лужайку, поднялся по старым каменным ступенькам. Через мгновение он уже низко кланялся ей – казалось бы, всем хорош поклон, но выходило как-то неправильно, слишком уж много показных раболепных движений. Серфы и крестьяне обычно неуклюже приседали, будто пьяные или скрюченные артритом: плечи ссутулены, колени словно одеревенели, руки либо сцеплены, либо безвольно свисают по бокам. Но худощавый, прекрасно владеющий своим телом Дреф мог двигаться изящнее учителя танцев. Иногда его безупречно обходительные манеры казались карикатурными в своем совершенстве, почти оскорбительными в своей грации – или это только мерещилось Элистэ, потому что она хорошо знала Дрефа. Возможно, никто другой, кроме нее, ничего не замечал. Вот и сейчас он изогнулся так, будто у него не было суставов, – гораздо ниже, чем того требовали приличия. Он выпрямился, и она, под влиянием порыва, бросила:

– Отрасти себе чуб подлиннее да дергай за него. По крайней мере не придется кланяться.

– Но я предпочитаю кланяться. Это замечательное по выразительности движение.

Дреф обладал приятным низким голосом, его манера говорить была весьма своеобразна. Изысканные обороты и свободное владение словом совершенно не вязались с протяжным выговором крестьянина северной провинции.

– Да. Даже слишком выразительное. Я бы на твоем месте поостереглась.

– Ладно. Как бы мне стать совершенно благоразумным? – Дреф улыбнулся.

– Совершенная наглость больше в твоем духе, но и ее ты никогда не доведешь до совершенства, ибо ты вообще несовершенен.

– Значит, мое постоянное несовершенство приобретает совершенно законченную форму, – парировал он.

– И таким образом разрушает свое собственное постоянство.

– И сохраняет совершенное несовершенство.

– Парадоксы – не для серфов, – высокомерно заметила Элистэ.

– Что же тогда, кроме раболепия, нашего ума дело?

– Ну… – задумалась она. – Преданность. Долг. Надежность.

– Этого вы требуете от ваших лошадей и собак. И больше ничего?

– Честность. Покладистый нрав.

– Вы вычерпали до донышка эту жалкую пустую похлебку.

– Так думают недовольные. Однако простая пища более питательна, согласись.

– Продолжайте, у вас что-то медленно работает воображение. Что еще?

– Смирение, – предположила она. – Почитание тех, кто выше тебя.

– А как мне их определить? Суждения природы и общества часто не совпадают.

– Вряд ли это твое дело – проводить подобное различие.

– Как я могу не замечать его, имея глаза и голову на плечах?

– Не будь таким дерзким.

– Разве я вас обидел? – спросил он с совершенно несносной заботливостью.

– О, ты не можешь обидеть меня – я не отношусь к тебе до такой степени серьезно. Но не высказывай подобные глупости при ком-нибудь еще, а то заработаешь неприятности на свою голову.

– Никогда не следует искать неприятностей. Они приходят сами – незваные и непрошеные, как сборщик налогов твоего отца осенью.

– И так же, как сборщик налогов моего отца, нянчатся с должниками.

– И так же жестоко обходятся с теми, кто не может за себя постоять.

– Тот, кто ни в чем не виноват, вряд ли должен бояться плохого обращения.

– Вот вы и обнаружили свою собственную, простодушную невинность, дитя мое.

– Невинность! Простодушная! Дитя мое! Да как ты смеешь, Дреф?! Возьми свои слова назад! – Она топнула ногой. – Немедленно забери их обратно!

– Забрал. Как мне такое только в голову пришло? Я глубоко сожалею. Я больше никогда не назову вас простодушной. И все же, должен отметить, что бывают исключения из тех незыблемых правил, о которых вы упоминаете. Например, Зен сын-Сюбо.