Эмиль, Гнитецкий - Благими намерениями

- А у вас что, закрытый город? - Удивился Мольх, приподняв одну бровь, - Какое разрешение, почтенная стража? С каких это пор на въезд в Любец требуется пропуск? Меня уверяли, что город открыт для всех странников.

- Указ князя Гинеуса Второго! - стражники снова посуровели. Из каморки вышла ещё пара солдат. Видимо, от скуки уже не знали, куда себя деть.

- И что за указ? - не унимался Мольх.

- В связи с участившимися разбойными нападениями, актами вандализма и грабежами поданных Верузии, надлежит проверять документы у подозрительных лиц! - отчеканил солдат, незаметно для неопытного глаза перехватив рукоять меча поудобнее.

- Кроме того, по корчмам с песнями выступает младший сын князя Кадрош! - промолвил другой стражник, помельче ростом, - Мало ли что... - и осёкся, поняв, что выдал первому встречному нежелательную информацию. И тут же получил по затылку со словами "Много болтаешь!".

Панкурт вздохнул, покачал головой, порылся за пазухой и достал оттуда свиток. Развернул его и продемонстрировал охране, не слезая с коня. У тех вытянулись лица. Прокашлявшись, начал громким голосом выразительно читать, делая ударение на своём имени: "Я, князь Веруз ии, настоящим повелеваю беспрепятственно пускать подателя сего , в любые города Веруз ии и препятствий ему не чинить. Кто Моей воле противиться будет, крупным штрафом в пользу казны наказывать. Упорствующему исполнять сей Указ, на правеж тащить, скорым судом судить да казнить немилосердно повелеваю, четвертовав перед этим!" .

Внизу свитка стояла размашистая подпись и оттиск княжеской печатки.

Стражники побледнели и вроде как уменьшились в размерах.

- М-милсдарь? П-п-простите, с-с-служба такая. Что же Вы сразу не сказали? - с сожалением в голосе снова заикнулся стражник.

- Открывайте ворота! Пошевеливайтесь! Если вы разучились отличать бандитов, разбойников и прочий сброд от подданного Ровида, тем более графа, то и не знаю уже, что говорить, - тоном, не терпящим никаких возражений, сказал наездник. Ему всё это уже начало надоедать.

- Рядовой Батилл!

- Я!

- Древко от копья! Рядовой Перри!

- Я!..- запнулся, - это...

- Болт от арбалета! Открыть ворота! - молодецки ухнул стражник, чувствуя, что опасность миновала, и, радуясь, что проблем удалось избежать. - Дорогу почётному господину!

С подобострастием вытянулся в струнку и чуть не склонился в почтительном реверансе:

- Милсдарь, прощу прощения за недостойное поведение. Вы окажете мне услугу, если не доложите об этом никому.

Вместо ответа Мольх показал пальцем на бок своей лошади. Стражник взором проследил за пальцем сыскаря и побелел лицом. На попоне красовался герб Ровида, который каждый стражник должен был знать наизусть, как и остальные соседские гербы.

- Лучше надо в геральдике разбираться! На первый раз промолчу, но во второй раз уж не обессудьте! В конце концов, граф я или нет?

- Граф, граф! - хором выговорили стражники, снова склонив головы, не смея смотреть подданному Ровида в глаза.

- Как проехать в центр?

- Туда, милсдарь, - махнул рукой стражник.

- Прочь с дороги! Пошёл вон! - Дернув коня под уздцы, Панкурт вальяжно поскакал прочь.

Оборачиваться сыщик не стал, но если бы обернулся, то увидел, как один из стражников, видимо, главный у них, что-то тихо и скороговоркой сказал подчинённому, пнул его ногой для убедительности, и тот сразу убежал, как ошпаренный. Командир сплюнул от досады и пошёл в будку досматривать сны.

- Твою гвардию, мою кавалькаду! Я же торговец, а не сыскарь, - ударил себя по лбу Мольх, чуть отъехав, - к лешему теперь всё моё инкогнито. Зарекался же напиваться во время расследований. А тут этот Лофар. Язык мой - враг мой. Ладно найду какую-нибудь корчму, похмелюсь, переночую и пока Ровид не приедет - ни капли в рот.

Окраинная часть столицы напоминала собой помойку: щедро разбросанные кучи мусора, носимые ветром обрывки гнилых тряпок, ручейки, запах, исходящий от которых, явно намекал на их искусственное происхождение. Вдаль города вела широкая дорога, по краям который были плотно налеплены грязные, покосившиеся дома.

Некоторые постройки были настолько ветхими, что казалось, плюнь в них, и всё это убожество разлетится в щепки. Дома тесно жались друг к другу, и верхние этажи часто выступали над нижними. Улицы были узки, извилисты и пересекались нередко глухими переулками. Намётанный глаз сыщика сразу отметил, что бедняцкие дома соседствовали с хорошо отделанными лавками и торговыми домами. Над головами между домов были натянуты длинные полотна с разными надписями. Некоторые из них, например, гласили: