Ульяна Волхова - Иноверка (СИ)

Я бы хотела сказать, что насладилась всей гаммой эмоций на лице Сэра на «мой подарок», но это было не так. Дед так привык, что его желания, приказания все исполняют с полужеста, с полувзгляда, что его неудовольствие выразила лишь слегка приподнятая бровь. Намёк достаточный для всего его семейства, но не для меня, поэтому я предпочла просто его не заметить.

Так и повелось, сколько бы он ни приходил, сколько бы ни чаёвничал у меня на кухне, но всегда из этой же кружки. Не сразу но он к ней привык, хотя, когда кружка появилась во второй и в третий раз, протесты были более яркими, но постепенно исчезли и они, а потом Дед постепенно перестал обращать внимание, по крайней мере, мне так казалось до этого дня…

— Что ж ты такая неловкая… — проворчал Дедуля, делая глоток.

— Какая есть. — спокойно ответила я. — И к этой ты зачем-то снова пришёл, а судя по участившемуся количеству твоих визитов, не просто так.

Дед издал какой-то фыркающий звук, что при небольшом напряжении фантазии можно было признать за легкий, ненавязчивый смешок.

— Хлоя, ты не хочешь изменить свою жизнь? — каким-то вкрадчивым голосом поинтересовался он.

«Может и хочу, но это точно не твоего ума дела!» — промелькнула мысль на краю сознания, но я её тут же прогнала и ответила твердо и решительно:

— Нет. Меня всё устраивает.

— Так уж всё? — не унимался этот искуситель человеческой наружности, но бесполезно, ведь за свои услуги эти самые искусители берут слишком дорого.

— Да. — непреклонно кивнула я, а потом всё же задумалась и спросила: — Просто так, из любопытства, ответь… К чему всё это? Зачем?

Дед несколько секунд смотрел одновременно и на меня, и как-то сквозь меня. Посмотрел, посмотрел, да и ответил:

— Как бы я не хотел это признавать, но я уже человек в возрасте. — Дедуля сделал знак, чтобы я его не перебивала, и продолжил: — А с возрастом у многих людей происходит переоценка жизненных ценностей, приоритетов — и я не стал исключением. Я много думал, размышлял, решал…

— И что ты решил? — аккуратно спросила я, не зная, играет ли мой родственник ради каких-то ему одному известных целей или говорит правду.

— Решил, что совершил много ошибок за свою жизнь и большинство из них, к сожалению, уже не исправить.

— Поэтому хочешь исправить то, что ещё возможно? Да? — уточнила, лениво рассматривая маникюр.

— Да. — кивнул Деда. — Да. Так, например, я очень хочу, чтобы ты полностью вошла в семью, в клан и взяла то, что давно должно было принадлежать по праву рождения…

— Но это мне не надо. Я не хочу. Мне это не интересно. — искренне ответила я. Знаю, знаю: сначала одарит, а потом заставит жить не по моим правилам, а по чужим…

— А ты пробовала? Не отвечай: я и так знаю, что нет.

На кухне воцарилось молчание, но не долгое…

— Предлагаю сделку. — спокойно произнёс Дед. — Ты полгода живёшь, как леди из благородного клана, в моём доме, посещаешь и устраиваешь приёмы, так сказать, на пробу, а потом мы обсуждаем вопрос вхождения тебя в семью повторно.

— Нет! — громко и отчётливо произнесла я.

— Почему? — сделал удивленное лицо старик.

— Ты сказал сделка, но я, если честно, ничего выгодного не увидела…

— А как же наряды, драгоценности, прислуга…

— Меня это не интересует! — прервала я его речь. — Мне нет смысла соглашается на это, сплошные потери…

— Это какие же?

— Например, ты же, наверняка, запретишь работать…

— Не запрещу. Хочешь фотографируй, хочешь преподавай.

— Всё равно, нет.

— Почему?

— Дед, смотри, если я засвечусь на твоих приёмах, а я засвечусь, то моей профессиональной репутации придёт конец. Ты действительно уверен, что я готова пожертвовать тем, к чему очень долго шла ради твоего полугодового эксперимента?

— А если за твоё участие я аннулирую твои долги передо мной? — как-то ненавязчиво, словно эта мысль только-только пришла к нему в голову, спросил Дед.

Я на мгновение задумалась… Предложение было очень-очень соблазнительным, ведь если мне не надо будет выплачивать деньги по займу, то я стану более свободной, а значит, смогу рискнуть и реализовать свою мечту всего лишь через полгода, а не через лет «…дцать».

— Я не знаю.

— Ты подумай. Я не тороплю. — ответил искуситель.

Мы посидели ещё, допили остывший чай. Зазвонили часы Деда и бодро отрапортовали о какой-то необходимой встрече.

— Мне пора. — заметил очевидное мой гость.

— Постой… — попросила я его. — Ответь, пожалуйста, на один вопрос. Идея «воссоединения» к тебе же пришла давно, почему ты предлагаешь и говоришь о ней только сейчас? Это из-за смерти моего папы?