Константин Бояндин: Ветхая ткань бытия

— Ч-чего? — не понял Гость. Всё происходило, слишком быстро.

— Севинга, Севинга, — повторил собеседник; в голосе его прозвучали нотки нетерпения. — То, где мы находимся. — Он обвёл рукой всё вокруг. — Севинг.

— Зивир! — воскликнул Гость. Постепенно он начинал понимать. — Сейчас это называется Зивиром. Я Науэр, Гость Зивира.

— Зивир, — повторил скрипач неожиданно печальным голосом и опустился прямо в пыль, в своём безупречном фраке. — Я ожидал чего-то подобного.

… То есть как это — музыкант? — не понял Гость.

Они сидели совсем рядом с тем местом, где совсем недавно дымил огромный костёр и пустые доспехи безостановочно кружили по площади на давным-давно умерших лошадях. Только теперь костёр был небольшим и больше грел, чем дымил.

— Музыкант, — повторил Науригам. — Ты должен меня понимать. Или… ты что, не понял, что здесь происходит?

— Я понял только, что я — далеко не первый, — коротко ответил Гость. Ему страшно хотелось есть — а с собой ничего не было. Окрестные холмы не прельщали изобилием добычи. Только что змей наловить.

— Тонкое наблюдение, — иронично заметил спасённый. — Но не полное. Ты уже понял, что бессмысленно делать то, чего они добиваются?

— А вы что, пробовали? — Науэру было тяжело обращаться к собеседнику на «ты». Привычка, что поделать.

— Почти, — по лицу музыканта пробежала тень. — Я стал величайшим магом Севинга… Зивира… называй, как хочешь. Всё это одно и то же. Музыкой, — он осторожно погладил футляр, — я мог творить всё, что угодно.

— Так в чём же дело?

— Этот мир не хочет выздоравливать, — шёпотом сообщил Науригам. — И я решил сбежать отсюда. Дважды меня чуть не прикончил… как же они зовут его?..

— Норруан.

— Верно. Все мы тут начинаемся на «Н». После чего решил, что найду первые же Ворота и скроюсь куда угодно. Этот мир болен, приятель. И ему нравится болеть. А мы с тобой — просто чья-то прихоть. Если тебе доведётся добраться до его замка, как следует осмотрись, прежде чем войти.

— Как же вы попались? — усмехнулся Гость недоверчиво.

— Я заснул, — просто объяснил музыкант. — И всё. Когда проснулся… ну, ты сам видел. Правда, иногда это башня, на стене которой я вишу в цепях, иногда — что-то вроде виселицы…

Гость вздрогнул.

… иногда ещё какая-нибудь гадость. И всё время эти всадники. уж не знаю, откуда они взялись.

— И… сколько вы так… висели?

— Почём мне знать, — Науригам пожал плечами и вернул Науэру фляжку. — Спасибо, отличная вода. Давненько я не пил… Может быть, неделю… может быть, тысячу лет. У человека есть одна полезная способность — забывать. Я почти ничего не помню.

Сплошной круговорот. Так что большое спасибо и совет: ищи Ворота и беги отсюда подальше. И не вздумай ложиться спать на этом острове.

— Ворота в той стороне, — указал Науэр рукой и заметил, как округлились глаза собеседника. — В котловине. Там, в тумане. Только я попытаюсь дойти до цели. Есть одна мысль…

— Не валяй дурака, — музыкант встал и поправил галстук, — тебе не дойти до замка. А если дойдёшь, то сделаешь то, о чём так мечтают здешние жители.

— Так разве ж это плохо? — растерялся Гость. Музыкант посмотрел на него с состраданием.

— Ты так ничего и не понял. Ну ладно. Спасибо ещё раз — я пошёл. Загостился я тут…

— Тогда, может быть, подскажете, как попасть к замку? — с надеждой спросил Гость.

— За этим холмом, — указал Науригам футляром за спину. — За первым же деревом. Одним словом — где угодно. Ты мог попасть туда в первый же день, стоило только захотеть. Только я прошу — подумай хорошенько.

— Нет, — и Гость тоже поднялся на ноги. — Я уже решил. Благодарю за подсказку. Прощайте.

— Вполне возможно, что мы ещё встретимся. — Музыкант слегка поклонился и, весело насвистывая что-то, удалился — блестящий и нелепый в своём наряде.

Гость невольно посмотрел на собственную одежду, поношенную и перепачканную.

— За первым холмом, — повторил он и покачал головой. Холм был совсем невысоким. За ним не смогла бы спрятаться и хижина. — Ну ладно, посмотрим.

Он отряхнулся, насколько это было возможно, и быстро взбежал на вершину холма.

Величественная картина заката предстала его глазам. Вдали тёмной лентой выделялся спокойный океан, занимая треть горизонта. Болото, над которым вился тяжёлый отвратительный туман, начиналось у подножия холма. А за болотом, на расстоянии какой-то мили, возвышался Моррон — неприступный и грозный, зубчатый чёрный силуэт на умирающем небе. Цель путешествия. Такая близкая.