Бронислава Вонсович - Завещание инора Бринкерхофа (СИ)

- Не знаю, как его, а вот меня..., - я счастливо закивала головой. - Я бы еще на дом посмотрела, но мне кажется, Клаус и заметить меня может.

- А мы издалека поглядим, да и кажется мне, что вряд ли он что-нибудь сможет увидеть.

Слова Рихарда оказались пророческими. Как-то я не учла, что количество мух, в поисках счастья в личной жизни покинувших свалку, было просто огромно. И сейчас все эти искатели любви черным облаком кружили вокруг здания, помещая тем самым его в плотный кокон, через который практически ничего не было видно. Жители города с интересом наблюдали за необычным природным явлением, даже не пытаясь прийти на помощь находящимся в доме.

- Во Хайнрихи как мага разозлили-то, - то и дело слышалось из толпы.

- Так за дело же наверняка.

- Да, маг зазря не напустит - за такие шуточки в тюрьму загремишь и не заметишь.

- Так это если Хайнрихи заявление напишут, а сдается мне, тогда и им не поздоровится.

Слова про возможный арест меня несколько отрезвили.

- Пожалуй, нам пора, - с неохотой сказала я. Зрелище, конечно, было изумительное, но ведь скоро и стража подтянется, начнут опрос свидетелей, а нам это совсем не надо. Кто знает, будут писать Хайнрихи заявление или нет? Все же любовное зелье делали не они, а мой отец. А посадят в случае чего нас с Рихардом и, что самое обидное, не в одну камеру.

Но даже эти размышления меня не расстроили. Клаус - повелитель мух! Я теперь даже не обижалась на Рихарда, что он сразу не рассказал мне, что задумал, так меня восхитил результат нашей поездки. Так что ехала я домой совершенно счастливая. И хоть говорить о своей проделке при посторонних мы опасались, но постоянно переглядывались и посмеивались.

И только за закрытыми дверями родной квартирки, смех, копившийся уже несколько часов, наконец нашел выход, и я буквально сползла по стене, дав волю своим чувствам и утирая выступившие от хохота слезы.

- Вот осчастливили его так осчастливили! Эх, если бы еще лицо Клауса видеть, когда мухи его домогались, - с трудом выговорила я, - тогда бы и мое счастье было полным. Но и так здорово получилось. Спасибо, Рихард, я бы до такого не додумалась.

- Да мне просто вина стало жалко, - ответил он. - Ты старалась, выбирала, и вдруг его будет пить какой-то посторонний тип. Это же непорядок.

- Теперь мы его и сами выпить можем, - довольно сказала я. - За успех нашего дела.

Вино оказалось действительно превосходным, такое портить приворотным зельем, де еще и смешанным с конфетной начинкой, просто преступление. Первым тостом было "За мушиное счастье!", и он же оказался последним, так как пожелание мы скрепили поцелуем, совсем даже не дружеским. Все пуговицы и завязочки расстегивались и развязывались как по волшебству, предметы одежды терялись по дороге к кровати, так что когда мы там оказались, ничего лишнего на нас уже не было. Мелькнувшую было мысль, что я не собиралась так быстро сдаваться, я просто отбросила как нечто совершенно ненужное и подумала, что если уж мухам сегодня с любовью не повезло, то не стоит и нам брать с них пример. В конце концов, мы же не мухи!

Я проснулась совсем рано, вещи в комнате только начали показывать свои сероватые силуэты. Рихард спал, притянув меня к себе настолько собственническим жестом, как будто пытался кому-то доказать, что я - его и только его. Странно, но это совсем меня не раздражало, напротив, создавало чувство какой-то удовлетворенности. Забавно, но ведь всего месяц назад он был для меня совершенно посторонним человеком, согласившимся помочь в разрешении моей проблемы, а сейчас я уже не представляла своей жизни без него. Богиня, почему же я раньше его не замечала? Почему столько лет страдала по этому несчастному Гюнтеру, которого так захотелось иметь Эвамарии? Нет, чтобы порадоваться, что подруга избавила меня от столь сомнительного счастья. Ведь выйди я тогда замуж, и у меня не было бы Рихарда, а был бы под боком сейчас тот надутый самовлюбленный тип, который согревает сейчас постель бывшей подруги. Да, удачно он как приворожился - думаю, она и не заметит разницы.

От Гюнтера, пожалуй, в ближайшее время слышно ничего не будет, а вот от Клауса... Я вспомнила его перекошенное злобой лицо в нашу последнюю встречу и вздрогнула. Рихард не проснулся, но прижал меня к себе еще крепче. Стало как-то спокойнее, хотя от воспоминаний о Хайнрихе-младшем это не избавило. Вряд ли он отступится. Мушиная осада его только разозлит, но не образумит. Ведь он прекрасно понимает, что я на родного отца вряд ли буду писать заявление в стражу, так как это очень сильно повредит репутации семьи, значит, он и дальше безнаказанно может пытаться достичь своей цели через папу. Интересно, что такое Хайнрихи знают, что отец поддается на их шантаж? Я заворочалась в постели и разбудила Рихарда.