Александр Слепаков - Повесть о советском вампире

– Повяжите на левую руку, – сказал участковый, – сделаем обход.

Он демонстративно пристегнул кобуру, посмотрел на них внимательно, и они вышли из комнаты. Он запер за собой дверь, и летняя ночь приняла троих мужчин – двух пьяных, одного трезвого, одного вооруженного и двух безоружных.

– Смотрите в оба, – сказал участковый, – но без моей команды ничего не делайте.

Первым встречным мужчиной оказался незнакомый им водитель из Багаевки, вторым – очень хорошо знакомый рабочий-скотник Степан. Степану объяснили, куда они идут, хотя участковый и просил этого не делать. Степан воодушевился, что было неудивительно, поскольку он тоже находился в подпитии, и выразил желание идти с ними. Но участковый этому категорически воспротивился, сославшись на отсутствие третьей повязки с надписью «НАРОДНЫЙ ДРУЖИННИК». Степана это обстоятельство убедило вполне, к тому же ему было бы обидно, почему на них есть повязки, а на нем – нет.

Так они ходили по деревне около часа, и участковый с глубоким удовлетворением замечал, что мужики почти совсем протрезвели.

Он уже было хотел забрать у них повязки и отправить домой: сегодня, мол, ничего, а завтра посмотрим. Но вдруг ему показалось, что в доме Фролова, который был отсюда виден и который он своими руками опечатал, было какое-то движение.

– За мной! – скомандовал он и пошел к дому.

Теперь он был рад, что с ним были мужики, которых в случае чего можно было использовать в качестве понятых. Они стояли под окном, в доме было тихо. Никаких движений, никаких шевелений. Пломбы на входной двери были не тронуты. Он постоял еще немного и уже хотел уходить, но вдруг он увидел, что окно со стороны сада приоткрыто. Он прижал палец к губам, давая понять мужикам, что надо сидеть тихо-тихо. Расстегнул кобуру, вытащил «ПМ» и, осторожно поднявшись на крыльцо, неожиданно сильно толкнул входную дверь, так что щеколда замка отлетела и двери распахнулись.

Он вошел первым, потому что он был вооружен, а они – нет и потому что это он был милиционер на службе, а они – гражданские лица. Но никто на него не нападал, никто не пытался причинить ему вреда, как никто и не убегал, и не сопротивлялся.

Вошедшим предстала такая картина: на кровати, освещенная луной, свет которой лился из окон, лежала голая женщина, довольно красивая, и спала. Вторжение не разбудило ее. Она лежала, вытянув руки вдоль тела, ладонь правой руки была на правом бедре, голова на подушке, темные волосы вокруг лица, одна нога чуть согнута в колене, лежит на другой.

Женщина спит. Ее груди с маленькими темными сосками поднимаются и опускаются, и отлично видно все вплоть до самой маленькой складки на коже, до капельки пота между грудями, до последнего волоска. Кажется, что ее тело светится в лунном сумраке и от него идет тепло. Возбужденные опасностью мужчины еще сильнее почувствовали, как это тепло входит в них через ладони.

У изголовья, подобрав колени под подбородок, сидит голый мужчина и смотрит на них вообще без всякого страха. Точно так же, как минуту назад участковый, он прижал палец к губам и тихо сказал, указывая на женщину:

– Не разбудите!

Участковый направил на него пистолет.

– Вы задержаны! – сказал он и невольно покосился на женщину.

– А что такое? – удивился голый мужик.

– Я тебе, сука, покажу, что такое, – начал было Петров, но участковый дал ему знак молчать и сказал сам:

– Разберемся в отделении. Вы тут не имеете права находиться – дом опечатан, – и опять перевел взгляд на женщину.

– Да мы сейчас уйдем, – сказал мужик.

– Никуда ты не уйдешь, а пройдешь со мной, – повторил участковый.

– Хорошо, – сказал тот.

– Ваша фамилия? – спросил участковый.

– Фамилия – Фролов, – ответил мужик.

– Ах ты, сука позорная, – зацедил было Петров.

– Отставить, – приказал участковый.

Фролов легко перебрался через женщину и сказал:

– Только дайте одеться – не пойду же я с голой жопой по деревне.

– А где твои телеса? – удивился Сердюков. – Что-то ты не похож на Фролова.

Перед ними стоял сорокалетний мужчина, прекрасно сложенный, без всяких признаков обвислого живота и прочих особенностей, свойственных его живому предшественнику. Но человек этот был – вне всякого сомнения – живой, из плоти и крови, нормально с членом, на Фролова вообще не похожий.

– Что ты видишь, то и есть, – отозвался Фролов, – все мои телеса.

– Фролов был жирный, в дверь еле пролазил, – заметил Сердюков.

– Никогда я таким не был, – спокойно отозвался Фролов.