Мария Сакрытина - Клятва

Соседи смотрели на меня с разной степенью заинтересованности и ухмылялись. По-хорошему надо было уйти, может, исполнять третью часть плана. Но показать этой своре спину? Загрызут.

- Кланяйся, когда к тебе обращается граф, - с ленцой протянул тем временем рыжий.

А мой взгляд упёрся в медальон у него на шее: громадный медведь, рвущий ощерившегося льва. Эмблема де Беардов – гувернантка долго и терпеливо вбивала в мою тупую голову Лучшие Рода, и Древние рода, и Богатейшие рода. Де Беарды были из Древних. А лордёныш с брильянтами рядом – наверняка из Богатейших. Или даже Лучших. Такой по Мусорному переулку бы прошёл, и его бы живо в ближайшую канаву отправили, а брильянтики поснимали. Но такие, как он, пешком, конечно, не ходят. А в Мусорный переулок отправляют провинившихся слуг.

- Что, спину гнуть разучился, выскочка? – подал рыжий. И лордёныш-с-кольцами на этот раз присоединился к нему:

- Какой позор! – патетично воскликнул он, трагично вздохнув. - Я, герцог де Шонсо, родственник самого короля должен жить рядом с попрошайкой, бедняком, полжизни проведшим на улице!

Лично я, бедняк, попрошайка и кто-то там ещё, вовсе не чувствовал себя польщённым от близости ко мне Их Милостей. Скорее наоборот. Но подозревал, что если открою рот и попытаюсь им это сказать, высокий мальтийский, вбитый в меня розгами и ремнём лорда Джереми, улетучится в два счёта, и опозорюсь я дальше некуда.

Потому пока молчал. Но кочергу у здоровенного камина слева очень даже приметил. И осторожно, по шажочку стал продвигаться к ней. Ни де Беард, ни этот, с кольцами больших опасений не внушали – комплекция у нас была примерно одинаковая, я за время жизни у милорда отъелся и тоже разжирел. Но во втором ряду на нижней кровати сидел здоровенный темноволосый молодчик, больше напоминающий сына мясника или кузнеца, чем аристократа. И вот он-то меня, я был уверен, в подкову быстренько свернёт – голыми руками.

А рыжий, так и не дождавшись реакции, тем временем соскочил с полуразобранной кровати и вальяжно двинулся ко мне:

- Будешь называть нас «милорд» и «господин». Или «Ваша Светлость», - вкрадчиво, упиваясь вседозволенностью, протянул он. – Прислуживать нам, горшки, там, выносить, форму стирать, может, развлечёшь, когда без девчонок невмоготу будет – тогда позволим тебе остаться.

- Знай своё место, чернь, - лениво добавил герцог-с-кольцами.

- Понял? – изогнул бровь рыжий. И сунул мне под нос руку в чёрной бархатной перчатке. – Целуй. И, кстати, тебе положено встать на колени. Быстро на колени!

Дальнейшее застряло у него во рту вместе с кровью и осколком одного из красивых белых зубов – я как раз добрался до кочерги.

И на колени он, кстати, передо мной встал очень даже замечательно…

- Зря ты так.

Ланс слизнул кровь с разбитой губы и запрокинул голову: нос мгновенно отозвался болью.

- Они тебе жить не дадут.

Ланс сглотнул полный рот крови.

- Тебе нужно к лекарю, - не сдавался голос. – Позвать?

Ланс снова с трудом сглотнул, и на это ушли все силы.

- Тогда возьми. Вот.

Ланс не шевельнулся, но «собеседник» был очень настойчив: к губам прижалось что-то твёрдое и холодное. А спустя мгновение Ланс, закашлявшись, отобрал кубок и судорожно принялся заглатывать холодную – до зубной немоты – воду.

- Сейчас, - шепнул голос, о котором мальчик уже забыл.

И почти сразу ко лбу прижалось что-то ледяное. Поползло, точно змея, к щекам, рту, шее… И лишь спустя долгие мгновения Ланс осознал, что его кто-то осторожно обтирает мокрой тряпкой. Точнее, шёлковым платком с узорчатым вензелем «А.Р.». А, скосив глаза, увидел и обладателя платка – толстого, круглого мальчишку с золотистыми кудряшками и пухлыми губами. Руки у него тоже были пухлые. Собравшись с силами Ланс выдохнул: «Спасибо».

Круглый мальчик расплылся в улыбке, убрав платок.

- Ты не перечь им, - посоветовал он. - И они тебя не тронут. Ну, так, если только чуть-чуть. Но терпимо, в общем-то. А так, чего ты добился? – он укоризненно посмотрел на Ланса.

- Ты не перечишь? – слизывая кровь, поинтересовался Ланс, и мальчишка-толстячок нахмурился.

- Ты не понимаешь… Я второй сын, мне не быть наследником. Я всегда буду прислуживать. И ты, - убеждённо добавил он, - тоже будешь.

- Да пошёл ты, - хмуро буркнул Ланс, оглядывая расплывчатую фигуру толстяка. – Давай, вперёд. Их ночные горшки и грязные шмотки тебя уже заждались.

И отвернулся.

Скрипнула кровать – толстячок встал и, шаркая шерстяными домашними туфлями, действительно ушёл.