Робин Хобб - Корабль судьбы (Том II)

Вот так кончилась для них долгая-долгая неизвестность. Целый кусок жизни, по совести говоря!

– Подруга Серилла не привыкла подолгу ждать, – напомнила Роника.

Кефрия встряхнулась, отодвигая все размышления. Последнее время ей было хронически некогда поразмыслить о личном. Соответственно, когда она бралась за что-то свое – будь то какое-то дело или хоть мысли, – ей бывало очень трудно отвлечься.

– А что у нее за дело, не знаешь? – поинтересовалась она. – Да еще в такую рань!

– Она говорит, у нее к тебе послание.

Теперь Кефрия разглядела в глазах матери беспокойство. Рэйн, Малта и Уинтроу по-прежнему оставались в Джамелии. А посему Сериллино послание могло содержать как добрые вести, так и дурные. У Кефрии от внезапно нахлынувшей тревоги даже булькнуло в животе.

– Значит, придется переговорить с ней, – сказала она и поспешила по коридору в гостиную.

Роника следовала за нею чуть медленнее. Милосердный ток времени наконец-то принес в Удачный весну, причем как следует чувствоваться она начала всего несколько дней назад. Холодные зимние ливни сменились веселыми теплыми дождиками, а пронизывающие ледяные ветра – свежими морскими бризами. А вчера Роника даже рассмотрела вдали воздушный змей, улетевший у какого-то ребенка: алый клочок в небесной синеве. На рынках же вовсю открывались ларьки. Люди торговали, разговаривали, смеялись.

Конечно, сама по себе весна не могла справиться с трудностями, которые по-прежнему переживал город. Тем не менее теплая погода способствовала отъезду множества «новых купчиков», недовольных изменившимся порядком вещей и не нашедших себе в нем места. Теперь следовало ждать существенного оживления сообщения между Джамелией и Удачным, ведь в море больше не было змей, а о калсидийцах взялись «позаботиться» Пиратские острова. Соответственно, в порту спешно достраивали новые причалы и пирсы. И, словно первые ласточки, в Удачный мимо калсидийского побережья стали даже прорываться отдельные корабли из Шести Герцогств: северян неудержимо влекли к себе вновь открывшиеся рынки.

И вместе с торговлей постепенно оживал город.

На ходу Роника заглянула во внутренний дворик. Там рядами стояли горшки, а из них торчали зеленые ростки: это проклюнулись уцелевшие цветочные луковицы из сада. И даже плющ, который Роника сочла безнадежно захиревшим и обрезала, вовсю выпускал новые побеги. Тугие толстые почки на якобы сухих веточках напоминали о том, что видимость смерти не всегда следует принимать всерьез. Придет время – и снова будет торжествовать жизнь!

А еще весна позволила приятно разнообразить домашний стол. В огороде пробилась кое-какая зелень, пригодная для сдабривания рыбных супов и жаркого. И по грядкам вылавливали проснувшихся жучков-червячков несколько тощих облезлых кур, как-то переживших и разорение дома, и зимние непогоды, и скудный корм. Одна курица даже снесла яйца и теперь ревностно их высиживала; значит, со временем будут и цыплята.

И очень хотелось надеяться, что вместе с природой оттаяла и удача дома Вестритов. Очень хотелось надеяться.

Роника зря торопила дочь: госпожа Подруга смирно сидела в гостиной, дожидаясь хозяев. Она сидела очень прямо, повернувшись спиной к залитому светом незашторенному окну. Серилла была одета весьма скромно и, пожалуй, теплее, чем требовалось по погоде. Можно подумать, удачнинская весна для нее была осенью. Услышав шаги Кефрии, она медленно повернула голову. А когда Кефрия вошла – поднялась.

– Госпожа Вестрит, – негромко приветствовала она молодую хозяйку. И, не дожидаясь ответного приветствия, протянула Кефрии крохотный, туго свернутый листок. – Хочу поделиться новостями. Почтовый голубь прибыл нынче утром.

– Доброе утро, госпожа Подруга Серилла, – ответила Кефрия. – Не устаю радоваться тому, что ты позволяешь нам пользоваться услугами твоих птиц-письмоносцев. Но то, что ты решила самолично доставить нам записку, – честь небывалая!

Серилла чопорно улыбнулась и ничего не сказала. Кефрия же взяла у нее листок и поспешно отошла к окну, на яркий солнечный свет. Увы, голубь неспособен перенести большой и толстый конверт, так что письма, предназначенные для голубиной почты, по необходимости были краткими, да и писали их крохотными буковками – поди разбери. Тем не менее Кефрия даже узнала руку Грэйга Тениры. Письмецо было предназначено ей как писцу удачнинского Совета. Кефрия сощурилась, напрягая глаза.