Алексей Переяславцев - Возвращение неправильного попаданца или Негатор-5

То утро было совершенно обычное. Еще до завтрака дежурный принес радиограмму от Сарата, в которой извещалось, что «Альбатросу» до порта еще с пару часов ходу. Из суеверных соображений оценка по времени сопровождалась словом «приблизительно».

После завтрака пожаловал лично Первый Мастер Гильдии гранильщиков. Он вывалил горстку кристаллов. Цвет варьировал: от светло-зеленого до голубого со всеми переходными оттенками.

— Вот, командир, посмотри на этот.

— А что, хорошая огранка. Почти как твоя, ну только что добавить четыре грани… вот эти углы срезать… короче, работа мастера.

— Так я и хочу сделать Гахура мастером. Что скажешь?

— Ничего не скажу. Решать тебе. Но уж коль спрашиваешь, отвечу: заслужил.

— Но если ты дашь напутствие, вреда не будет.

— Будь по-твоему.

Я сгреб все кристаллы в небольшую сумочку и добавил денег в кошелек. Ученики вполне заработали материальное поощрение. Мы с Сафаром пошли в сторону мастерской. Заходить туда мне было нельзя, но собрание рядом с ней устроить вполне можно.

Вот тут все и произошло. Кто-то крикнул: «Наши уже в Находке!» Мы обернулись, а Сафар даже сделал шаг в сторону кричавшего.

И тут меня накрыл памятный черный купол. Последняя мысль была горьким сожалением: не успел я попрощаться ни с Иринкой, ни с сыном.

(сцена, которую я видеть совсем уж не мог)

— У тебя хоть какие-то позитивные идеи есть?

— Есть. Взять у Хаоры бутылку чистой и не протрезвлять себя, пока водка не кончится.

— Я же сказал: позитивные.

— Это и есть позитивная. А вот после, как приду в себя, так начну думать.

Пауза.

— С Ириной говорил?

— Не-а. Ей уже сказали. Там сейчас Арзана. Они ведь дружны.

— Тоже мне, утешительница с пузом.

— Как раз это и хорошо. Иришка сейчас выслушивает живот через трубочку. Как сердце бьется у ребенка и всякое такое. Ей занятие, Арзана сберегает энергию.

Долгое молчание.

— У тебя есть хоть наметки плана: что делать?

— Ты насчет Южной Заокеании? Есть. Я не рассказывал, а ведь была попытка контакта с нашей стороны. Мы уже шли обратно на полном ходу, когда я взял бутылку, сунул туда записки на языке Древних, староимперском и современном, закупорил бутылку и бросил в воду. И они это видели. Содержание записок одно и то же: мы, мол, ничего против вас не имеем, хотим дружить и все прочее.

— Думаешь, поможет?

— Не уверен. Но есть еще одна идея.

— Кретинская, полагаю?

— Она самая. В стиле командира. Но может сработать.

Это было то же самое место. Погода была в точности та же, я ее запомнил. И никого вокруг. Я осмотрел свою правую кисть. Шрам от отвертки оказался на месте. И зрение стало привычно плохим. Все было тем же самым, кроме меня самого и моего наряда.

Мне снова повезло. Я прошел в подъезд без свидетелей. Ключа в карманах не сохранилось, пришлось кланяться соседу. Его не было дома, открыл мне двенадцатилетний сын. Но парнишка был страшно увлечен своим планшетом, так что я получил ключ без лишних вопросов.

Дома у меня были запасные очки, старые часы, запасной набор ключей. Одежду я выбросил, а сапоги сохранил: очень уж они были удобными.

Деньги и кристаллы пришлось припрятать: не было правдоподобного объяснения их появлению в доме. Уже много позже я стал тихо распродавать их через Интернет. Оказалось, что аквамарины имеют вполне приличную коллекционную ценность, а некоторые из них — даже ювелирную. Впрочем, тот, кто купил часть камней с ювелирными целями, обругал огранку, которая, по его мнению, была сделана хотя и тщательно в части полировки, но с ошибками — не самая лучшая ориентация граней относительно осей симметрии.

С маэрскими деньгами было труднее. На всей Земле не нашлось бы человека (кроме меня самого), который мог определить принадлежность монет. Отдавать их по цене лома не хотелось. И все же какой-то нумизмат купил их.

Мои домашние ничего не заподозрили. Уже много позже я показал три припасенных аквамарина жене и девочкам и сказал, что привез их из командировки и намерен заказать украшения. Все трое подивились размеру камней, а я, в свою очередь, особо отметил, что ценность их не столь уж высока, поскольку, дескать, огранка сделана не по правилам.

Почти сразу по возвращении я проверил все физические способности. Исчезла хорошая координация движений, пропала замечательная реакция. Ничего не осталось, кроме эйдетической памяти; вот она сохранилась в полной мере.