Вадим Крабов - Заговор богов

В одну из редких ночевок в Кальварионском дворце, Рус предложил:

— Гель. Давай-ка рожай. Пора. — Сказал и по сердцу растеклось тепло, будто гулящий младенец уже пускал пузыри, нелепо шевеля умильными ручонками с многочисленными пухлыми перевязками.

Гелиния удивленно подняла голову с груди Руса. Они расслабленно блаженствовали после горячей близости.

— Да не могу я сейчас! — слова сорвались быстрее, чем успела подумать. Сразу поправилась. — Я еще даже не беременна.

И вспомнила, что и Отиг ей говорил о растянутых каналах, достаточных для хорошего подмастерья, что можно бросать упражнения, а значит, беременеть стало безопасно; и как отец неоднократно намекал, что неплохо бы наследника, а то по всем законам сейчас это звание носит её супруг — человек для Пиренгула со всех сторон уважаемый, но далеко не родной. Да и вообще, мысленно оглядев все свое двухгодовое княжение, Гелинии вдруг явно расслышала, как «весь народ», каждая служанка за её спиной шепчутся на эту тему.

— Ты чего замерла? — Рус поленился вытягивать лежащие под собственной головой руки, которые, как известно, мягче любой перины, и встряхнул жену резким шевелением груди, на которой она расположилась, удивительным образом забравшись на этот маленький пятачок почти всем телом. Хвала богам, легким. Гелиния стала медленно, глубоко задумавшись, поворачивать к нему лицо.

«Как все запущено!», — посетовал Рус и приступил к уговорам:

— Каналы у тебя уже достаточно растянулись, можно не упражняться, поэтому ребенку не повредишь; мальчика мой Дух жизни обеспечит. В смысле, нужные… — замешкался в подборе гелинских или тирских понятий «сперматозоид», нашел «мужеская часть семени»; приготовился добавить, что согласен и на девочку, но сказать ничего не успел: со словами «Я так долго от тебя ждала этого, Русчик!», — Гелиния закрыла его уста своими…

«Так это я виноват, оказывается?!», — возмутился муж, но… отложил выяснение «на потом». А когда настало это «потом» — блаженно уснул.

Девять месяцев пролетели незаметно.

Перед родами молодая мамочка сильно переживала, но процесс прошел на удивление легко: быстро, в особенности для первородящей, и почти безболезненно. Тиренкам-повитухам не пришлось поить княгиню традиционным степным обезболивающим и укрепляющим отваром, а приглашенный целитель чуть не уснул. На лекаре настоял мечущийся в соседней комнате отец:

— Ничего, Пиренгул, Низарин, — мать Гелинии все-таки соизволила явиться на такое событие. Обычно она дочь игнорировала. Впрочем, это чувство у них было взаимное. — Не обеднеем. В обычаях моего народа рожать в присутствии Целителя. Да вы садитесь! — Рус показал на удобные округлые диваны. Они находились в «золотой» гостиной — овальной, смежной с супружеской спальней, где сейчас, по представлениям Руса, тужилась Гелиния. — А то я сам, как в муравейник залез… вина, уважаемая Низарин?

— Не откажусь, — ответила теща, кокетливо улыбнувшись и скромно потупив глазки.

— Да успокойся ты, Рус! — воскликнул совершенно уверенный в себе тесть. По крайней, выглядел он таковым. — Гелингин — баба здоровая, тем более маг-подмастерье. Уж с таким плевым делом — справится!

Низарин, оглядев мужа с ног до головы взглядом «а ты сам-то пробовал? Плевое дело?!», промолчала, как истинная тиренка живущая по заветам предков, и изящно отхлебнула красного вина из смешного бокала с длинной ножкой, невесть откуда появившегося у неё в руке — это уже по-архейски, по обычаям просвещенных земель. Слуги, а их Рус с удивлением насчитал аж четыре штуки, держались незаметно.

«Блин, настоящий дворец, в натуре!», — почему-то возмутился он.

Хотя, понятно почему: во-первых, волновался так, как не переживал никогда в жизни; во-вторых, он еще помнил сей дом абсолютно пустым, только с ним и Гелинией внутри большого здания. И та пустота удивительным образом не давила, была теплой, благожелательной. Тогда дом казался живым. Он, конечно, и сейчас таковым оставался, а с активированными узорами — даже более того, но… по мнению высокомерных, но, хвала богам, сгинувших каганов «толпа грязных людишек, вечно снующих туда — сюда» не давала в этом убедиться.

Задремавший под натужные стоны роженицы Терентий проснулся от богатырского крика младенца. Посмотрев, как ловко действуют повитухи, даже не пошевелился, чтобы помочь. Опытные тиренки все делали правильно, а сияющая мамочка могла послужить натурщицей для сюжета «счастливая женщина». Целитель вгляделся в орущего малыша. «Здоров», — определил через пару мгновений и… не поставил в ауру «младенческую силу» — тайную целительскую структуру, укрепляющую защитные силы человека.