Стивен Кинг - Парень из Колорадо (другой перевод)

– Спасибо, дорогая, – поблагодарил он ее.

– Вы точно не хотите десерт? – спросила она. – Могу принести фирменный шоколадно-вишневый торт. В меню его нет, но кусочек я найду.

– Я – пас. Стеффи?

Она покачала головой. Как – с сожалением – и Дейв Боуи.

Хелен одарила (если это подходящее слово) Винсента Тига суровым оценивающим взглядом.

– Немного жирка тебе не помешает, Винс.

– Мы с Дейвом – что Джек Спрэт с женой [2] , – весело воскликнул Винс.

– Ага. – Хелен посмотрела на Стефани и неожиданно добродушно подмигнула. – Ну и парочку вы себе выбрали, мисси.

– Они хорошие, – ответила Стефани.

– Конечно, и потом вы прямиком отправитесь в «Нью-Йорк таймс». – Хелен собрала грязную посуду, добавила: – Еще вернусь, чтобы окончательно прибраться, – и отчалила.

– Обнаружив сорок долларов в кармане, она догадается, кто их туда положил? – спросила Стефани и вновь оглядела внутренний дворик, где два десятка посетителей пили кофе, ледяной чай, пиво или лакомились не значащимся в меню шоколадно-вишневым тортом. Судя по внешнему виду, не все могли сунуть сорок долларов в карман официантке, но некоторые – вполне.

– Вероятно, да, – кивнул Винс. – Ответь мне на один вопрос, Стеффи.

– Обязательно, если смогу.

– Если она не догадается, станет ли наша сделка из-за этого неправомерной?

– Я не понимаю, что вы…

– Думаю, понимаешь, – оборвал он ее. – Пошли, пора возвращаться в редакцию. Новости не ждут.

Глава 2

Один нюанс работы в «Островном еженедельнике» нравился Стефани больше всего, нюанс, завораживавший ее и после трех месяцев стажировки, которые она провела – по большей части – за написанием рекламных объявлений: в солнечный день, стоило отойти на шесть шагов от стола, и перед тобой открывался потрясающий вид на побережье штата Мэн. Для этого требовалось лишь выбраться на крытую террасу над морем, протянувшуюся вдоль напоминавшего амбар здания редакции. Да, воздух здесь пропах рыбой и водорослями, но на Лосином острове этим пропахло все. К запаху этому, как узнала на собственном опыте Стефани, привыкнуть удавалось легко, а потом происходило удивительное: когда нос уже ничего не чувствовала, запах вновь напоминал о себе, и ты в него влюблялся.

В солнечные дни (такие как этот в конце августа) каждый дом и причал, каждое рыбацкое судно со стороны Тиннока прорисовывались ясно и отчетливо. Она могла прочитать «Суноко» на боку дизельного насоса и «Ли-Ли Бетт» на корпусе рыболовной шхуны, которую в межсезонье вытащили на берег, чтобы счистить старую краску и покрасить заново. Она могла разглядеть мальчишку в шортах и свитере «Патриотов» с отрезанными рукавами, удящего рыбу на замусоренном галечном пляже рядом с «Баром Престона», и тысячи солнечных зайчиков, отражающихся от оцинкованного железа сотни деревенских крыш. А между Тиннок-Виллидж (размером с приличный городок) и Лосиным островом солнце светило на самую синюю воду, какую Стефани только доводилось видеть. В такие дни она задавалась вопросом, вернется ли на Средний Запад, сможет ли заставить себя. Но и в дни, когда остров окутывал туман, материк исчезал, и лишь печальный рев туманной сирены набирал силу и замолкал, словно голос какого-то древнего зверя… она задавалась тем же вопросом.

Будь осторожнее, Стеффи, однажды сказал ей Дейв. Подошел к ней, когда она сидела на террасе с раскрытым линованным блокнотом на коленях и незаконченной колонкой «ИСКУССТВО», которую начала писать своим размашистым, наклоненным влево почерком. Привычка к островной жизни умеет каким-то образом проникать в кровь, а потом ничем не отличается от малярии. Избавиться от нее нелегко.

И теперь, включив свет (солнце перебралось на другую сторону здания, и в комнате потемнело), Стефани села за стол и пододвинула к себе верный линованный блокнот с новой колонкой «ИСКУССТВО» на раскрытой странице. Она в немалой степени напоминала любую из полудюжины написанных ранее, но Стефани все равно смотрела на нее с любовью. Это, в конце концов, и была ее работа, строчки, за которые ей платили деньги, и Стефани не сомневалась, что люди, жившие в зоне распространения «Еженедельника» – не такой, между прочим, маленькой, – на самом деле читали эту колонку.

Винс сел за свой стол, коротко, но достаточно громко крякнув. Затем последовал треск: он повернулся сначала налево, потом направо. Процесс этот Винс называл «усадкой позвоночника». Однажды Дейв сказал ему, что когда-нибудь эта «усадка» парализует его от шеи до пяток, но Винса подобная перспектива нисколько не волновала. Он включил компьютер, а ответственный редактор устроился на краешке стола, достал зубочистку и принялся обследовать верхнюю челюсть.