Джеффри Барлоу - Северные огни

Лучик лунного света, пробившийся сквозь мрак, освещает поворот дороги. Когда продавец кошачьего корма с трудом меняет курс, он, вздрогнув, слышит у себя под ухом чей-то резкий голос:

— Эй, приятель, ты доволен своим положением?

Из тумана выныривает высокая худая фигура в матросских обносках. Юный мистер Райм тупо смотрит на незнакомца, ничего не понимая, словно вопрос задан на незнакомом языке, на котором говорят одни лишь обитатели некоего отдаленного королевства — столь поразительно его содержание и столь внезапно он прозвучал.

— Ну же? Отвечай, приятель! Неужели тебе нечего сказать? — с внезапным жаром продолжает незнакомец. — Или у тебя нет мыслей? Нет желаний? Нет даже мнений, глупец ты эдакий? Как! Неужто в этой черепной коробке, наполовину пустой, и впрямь ничего не происходит?

Продавец кошачьего корма по-прежнему взирает на него с тем же отсутствующим видом.

— А что твоя жизнь, приятель? Ты доволен ею? Ты счастлив? Или несчастлив? Проклятие, либо одно, либо другое — а иначе ты не живешь! — Эти словесные выпады не находят ни малейшего отклика у того, на кого они направлены. — Ты ни о чем не сожалеешь? Не хочешь вернуть назад сказанные слова, не жаждешь отменить содеянное? Или хотя бы изменить? Ты, часом, никого не предал и не бросил, приятель?

Ошеломленный продавец кошачьего корма лишь слабо пожимает плечами.

— Значит, ты всем доволен, я так понимаю. Человек, совершенно довольный жизнью. Самодовольное ничтожество, — произносит незнакомец. Его глаза нервно перебегают с мистера Джона Райма на грязные колеи проезда, а потом — на деревянную ограду склада за дорогой. Когда он чуть наклоняет голову, лунный луч то выхватывает из темноты спутанный ус, то зажигает золотую искру в нижней челюсти. — О нет, вряд ли ты доволен жизнью. Полагаю, нисколько ты ею не доволен. Нет-нет, ты, кажется, просто лжец. Что ты на это скажешь, приятель? Обычный, вульгарный, банальный лжец.

Перчатка брошена, но мистер Райм ничем не отвечает на оскорбительный выпад, если не считать короткого судорожного булькающего звука в горле.

— А ты знаешь, как выделывать антраша, приятель? Юный лжец вроде тебя должен уметь выделывать антраша. Я сам этим увлекался, когда плавал. Ну, антраша, понимаешь? Вот так!

Незнакомец принимается исполнять жуткую пародию на хорнпайп, матросский танец, бесцельно размахивая неуклюжими членами. Нелепость этого представления только подчеркивают размер кистей и ступней незнакомца, которые раскачиваются как-то слишком одеревенело.

— Ну же, приятель, — продолжает субъект, завершая это издевательское подражание танцу. — У тебя есть какое-нибудь имя, кроме «Лжец»? Или тебя зовут «мистер Лжец»? И больше никак? Нет, не верю. Ради Бога, приятель, сделай что-нибудь примечательное со своей жизнью, пока ты в состоянии! Послушай меня, послушай, я знаю, о чем говорю. Почему…

Тут незнакомец смолкает, поворачивается на пятках вокруг своей оси и подскакивает к торговцу кошачьим кормом, выставив вперед длинную костистую руку и направив вытянутый указательный палец прямо в нос мистеру Райму.

— Разве не Джон тебя зовут?

Услышав свое имя, мистер Райм чувствует неприятную сухость в глотке.

Под усами уголки рта приподнимаются в мерзкой ухмылке.

— А, я так и думал! Твое имя — Джон. Джон, Джон, Джон. Джонни. Хэй, Джонни, малыш! Джонни, Джонни, Джонни. А Джонни какой именно, мне интересно?

На сей раз продавец кошачьего корма, собравшись с силами, выдает ответ на поставленный вопрос.

— Ш-ш-ш-ш! — Незнакомец делает паузу, указующим перстом лениво чертя в воздухе круги вокруг носа своей жертвы. — Что ж, мистер Джон Райм, очко тебе за это. Наконец-то ты заговорил. Хоть какой-то проблеск самоуважения. Да, ты, без сомнения, Джонни Райм. С таким именем особо не соврешь! Тут уж чистая правда — и только. Лишь факт как таковой. А в конце-то концов факты, — холодно произносит незнакомец, — это ФАКТЫ.

Неожиданный перепад тона пугает мистера Райма; он смотрит на моряка с ранее неведомым, дурманящим ощущением ужаса.

— Что ж, мис-тер Джон-ни Райм, — продолжает вопрошающий, произнося слова по слогам для пущего эффекта. — Что ж, мистер Джонни, все чудесно и прекрасно, приятель, но настала пора преподнести тебе нечто особенное. Вот так, Джонни. Эгей, Джонни, Джонни. Подержи-ка, приятель…

Весьма обеспокоенный, продавец кошачьего корма соглашается исполнить эту, по всей видимости, безобидную просьбу, и в руках у него оказывается некий продолговатый увесистый предмет, размером и консистенцией напоминающий мускусную дыню.