Элизабет Хэйдон - Пророчество - Дитя Земли

Рапсодия посмотрела на своих друзей. Они увидели, как грусть на ее лице уступает место решимости.

— Хорошо, — сказала она. — Уходите.

Грунтор молча поднял Спящее Дитя с алтаря из Живого Камня и кивнул в сторону коридора, ведущего в Илорк. Они с Акмедом бросились к туннелю.

Убедившись, что Рапсодия видит его, Грунтор подошел к стене, держа перед собой Спящее Дитя, и шагнул вперед. На несколько мгновений гранит засиял, и он двинулся сквозь него, оставив за спиной туннель. Акмед последовал за великаном, и они оказались в убежище, созданном Грунтором в боковой стене туннеля. Акмед помахал Рапсодии рукой, а Грунтор надавил на стену, и камень вернулся на свое место, надежно спрятав всех троих в своей толще.

Рапсодия в последний раз оглядела Лориториум. Повсюду остались серебристые лужи лампового масла, в которых отражалось пламя огненного фонтана. Она постаралась не поддаваться отчаянию, ведь ей предстояло положить конец благородной мечте — знания и поиски истины умирали на алтаре зависти и жажды власти.

Убедившись, что ее друзья и Спящее Дитя в безопасности, она обнажила Звездный Горн и прошептала молитву, обращенную к невидимым звездам. Она надеялась, что поступает правильно.

В тяжелом воздухе Лориториума пылающий клинок вспыхнул особенно ярко и запел свою песнь. Серебристая трель пронеслась по пещере, на мгновение Рапсодии показалось, будто Праматерь слышит зов Горна и он прибавляет ей мужества. Рапсодия закрыла глаза и вспомнила Элендру, воительницу, в одиночку пытавшуюся спасти мир от ф'дора.

«Я прожила долгую жизнь, дожидаясь прихода человека, который меня заменит. Теперь я могу передать свои обязанности тебе, и мне будет дарован мир, о котором я так давно мечтаю. И я наконец встречусь с теми, кого люблю. Знаешь, Рапсодия, бессмертие в этом мире дается тяжело».

Последние слова мудрой дракианки из уст Спящего Дитя.

«Зажги масло».

Рапсодия с трудом преодолела подступившую к горлу тошноту. Для нее не имело значения, что она поджигает масло по приказу Праматери и что это совершенно необходимо. Она принесет смерть последней представительнице расы дракиан и сожжет ее живьем. В тайниках ее памяти пряталось еще что-то, связанное с жертвоприношением, но ей так и не удалось ничего вспомнить, словно кто-то захлопнул дверцу. Рапсодия тряхнула головой, дабы избавиться от посторонних мыслей, и сосредоточилась на мече.

Она почувствовала, как в глубинах ее существа накапливается энергия и укрепляется дух, руки крепче сжали рукоять Звездного Горна. Сомнения и горечь покинули ее, так исчезает роса в сиянии утреннего солнца. Она стала единым целым со своим мечом.

«Это ты, Рапсодия, я сразу узнала тебя. Даже если ты не являешься одной из Троих, я верю, что тебе по силам справиться с ф'дором, ты истинная Илиаченва'ар».

Рапсодия посмотрела на пылающий столб огненного фонтана, прислушалась к его песне. Однажды в самом сердце Земли она прошла сквозь пламя, которое является источником этого огня. Оно не причинило ей ни малейшего вреда, но проникло в ее душу и стало ее частью.

Большей частью.

И огонь не сделает ей ничего дурного, он ждет ее приказа.

Рапсодия направила Звездный Горн на огненный фонтан. В ревущем пламени она увидела отражение своих горящих зеленых глаз.

«Зажги масло».

— Витка джай, — приказала она, призвав на помощь свое искусство Дающей Имя.

Ее властный голос заполнил пещеру Лориториума.

«Зажгись и распространись».

Она попыталась не закрывать глаза перед возникшим огненным шаром.

Пламя Звездного Горна метнулось вперед, описав ослепительную дугу от лезвия до верхушки фонтана. Когда пламя меча коснулось огня Земли, они слились, образовав ослепительно яркий луч света, — даже звездный огонь, зажегший погребальный костер Джо, не был таким ярким. Смешение огня Земли и звездного эфира, чистейшего пламени стихий, — и обжигающий луч вырвался из фонтана, поджег жидкий запал, подготовленный Акмедом, и огонь с диким ревом в мгновение ока заполнил собой всю пещеру.

И тут же бушующий поток пламени понесся по туннелю, ведущему в Колонию. Он мчался вперед, заполняя собой все пространство, выжигая дотла каждую трещинку, добираясь до самых дальних уголков подземного лабиринта. Огонь обрушился на Рапсодию, наполнив ее душу изумительным теплом и радостью; для нее вновь наяву звучала его песнь, та самая, что она носила в себе с того мгновения, как впервые ее услышала. Казалось, она рождается заново, очищаясь от боли и скорби, столько лет живших в ее душе.