Андрей Астахов - Повелитель кошек

— Мы должны благодарить Вечных за то, что они послали отца Деймона в наш приход. Он так заботится о нас. Если бы не он, высокий лорд Барден давно бы повысил подати, но я слышала, что даже он уважает отца Деймона и опасается его обличений.

Итак, примем к сведению — есть какой-то лорд Барден, который, судя по всему, в этих местах хозяин. А я вроде как его крепостной. Юный двадцатидвухлетний смерд, платящий лендлорду подати монетками, которые называются фельды и аберны. У меня есть сестра на выданье и… Нет, ну очень сильный наркотик вкололи мне дружки Данилова!

Или дело вовсе не в наркотике и не в начавшемся безумии, и все, что со мной сейчас творится — РЕАЛЬНО?

— Бреа, у нас в доме есть что-нибудь выпить? — спросил я, чувствуя, что опять теряю над собой контроль.

— Ничего, — тут девушка опять посмотрела на меня с нескрываемым страхом. — Эрил, ты что забыл, что высокий лорд Барден запретил вилланам курить на дому мед и пиво?

— Да, я действительно был сильно болен, — пересилив себя, я чмокнул «сестру» в грязную щечку. — Знаешь, я схожу в таверну. Надеюсь, за время моей болезни таверна не исчезла?

— Нет, — Бреа улыбнулась. — Только, пожалуйста, не пей много. Я знаю, что папаша Дунстан охотно наливает тебе в долг, но все же…

— Не буду, — пообещал я и, надев большие по размеру деревянные сабо, стоявшие у порога, вышел из лачуги.

Любое расследование начинается со сбора информации. И первая информация, которая меня интересовала — это где я оказался.

«Мой дом» выглядел как обычный крестьянский дом средневековья, простой сруб под двускатной соломенной крышей. За домом располагались заботливо возделанное поле (надо думать, это настоящий Эрил Греган поработал!), огород и крошечный садик с полудюжиной яблонь, плоды на которых напоминали обычную дичку. К дому прилепились крошечный сарай и загон под навесом, в котором задумчиво месили пятачками грязь два печальных и худосочных подсвинка. По соседству стояли похожие лачуги с неизменными полями и огородами, а вдали, над верхушками деревьев, возвышалось серое напоминающее формой призму здание, которое, вероятно, было местной церковью.

Я шел по грязной дороге, вымешивая ногами раскисший от дождей чернозем, и думал над тем, что случилось. Теперь я все вспомнил — как мы выпивали с Даниловым, как я заговорил с ним о таинственном персонаже с фамилией Завратный, как Данилов внезапно впал в бешенство, попытался ударить меня бутылкой, как бросился бежать наверх, в студию, а мы с Вероникой побежали за ним, как Данилов подбежал к той самой огромной картине, которая занимала всю стену его студии, а потом… Потом был провал, чернота. А после я очнулся здесь, в убогой хижине, и рядом со мной была чумазая девчушка по имени Бреа, называющая себя моей сестрой и священник по имени Деймон. Я перестал быть Кириллом Москвитиным и превратился в Эрила Грегана. Теперь мне предстоит разобраться, куда я попал, реально ли все, что я вижу вокруг себя, или это причудливый кошмар, безумный бред, который по непонятной причине мучает меня. Пока все, что я видел, не вызывало у меня ни одной положительной эмоции. Но самое страшное — мы с Вероникой потеряли друг друга. Мне даже не хотелось думать о том, что моя помощница могла погибнуть.

За то время, что я занимался частным сыском, пришлось побывать в самых разных ситуациях. Я познакомился с целой плеядой самых интересных людей, начиная с отмотавших срок убийц и заканчивая сатанистами, общался с маньяками и самой безбашенной братвой, побывал на сборищах сектантов и в наркоманских притонах. И с ножом на меня кидались, и с молотком, а однажды спустили на меня презлющего ротвейлера. До сих пор мне удавалось побеждать обстоятельства малой кровью — за восемь месяцев я лишь один раз попал в стационар с «травмами средней тяжести» и с сильнейшим желанием сменить род занятий. Но в этот раз я, похоже, влип в очень серьезную переделку. Ощущение дикого горячечного бреда не отпускало меня ни на секунду. Я проклинал себя за то, что связался с Маргулисом, что позволил Веронике пойти со мной к Данилову. Если с Вероникой что-нибудь случилось, никогда себе…

Тут я встал посреди дороги, совершенно ошеломленный. Погруженный в свои невеселые думы, я дошел почти до самой околицы деревни, и передо мной простирался широкий луг. Так вот, это был луг с картины Данилова. Тот самый, без дураков. Все совпадало с точностью до листочка. Справа от меня был неглубокий овраг, заросший кустарником, слева красовались два древних дуба, только листва на них уже приобрела осеннюю расцветку, вдалеке возвышалась одинокая мельница, а прямо по курсу, метрах в двухстах от того места, где я остановился, виднелись так впечатлившие меня на картине руины из серого камня. Ошибиться было невозможно, это был тот самый пейзаж, и мне в очередной раз стало очень страшно.