Барб Хенди: Сапфира

Обожание в его глазах заставило ее почувствовать себя неловко, но это было облегчение — вернуться своему нормальному голосу.

— Мы закажем десерт? — спросила она. — Возможно, шоколад?

Он улыбнулся:

— Всё, что захочешь, — его улыбка вдруг исчезла. — Как ты оказалась вынуждена работать в том месте?

Сначала, она колебалась. Клиенты не задавали таких вопросов, и не хотели слышать ответ. Но он сидел спокойно, просто ожидая, и слова словно сами по себе начали литься из нее. Она рассказала ему об отце — а она никогда и никому не рассказывала об отце.

Он слушал, иногда задавал вопросы, и время прошло очень быстро. Он был простым в разговоре. Он даже не пытался важничать или изображать из себя сына какого-то дворянина. Фактически, он не рассказывал о себе вообще.

Много позже середины ночи, когда она выпила слишком много вина и съела слишком много жирной пищи, он поднялся и предложил ей руку:

— Я должен проводить тебя обратно.

Хотя он, конечно, не был неприятен ей, сейчас настало время расплатиться за этот прекрасный вечер. Мысль о возвращении в бордель и перспектива делить постель с этим невысоким человеком была едва ли привлекательна, но он, конечно, заработал что-то за щедрый обед. И он обещал заплатить ей за потраченное время.

Она намеревалась удостовериться, что он это сделает.

Подавив вздох, она улыбнулась и встала, принимая его руку:

— Конечно.

Они вышли на ночную улицу, и он нанял экипаж с резво выглядящей лошадью в упряжи. Скоро, грохот колес по булыжникам унес ее от «Рябиновой Рощи». Однако, когда они достигли «Песни Сирены» и отослали экипаж, Торет не пошел внутрь.

Она сделала два шага, подходя к крыльцу, но он не последовал за ней. Когда она повернулась, к ее удивлению, он взял ее за руку и высыпал монеты в ее ладонь. Она почти задохнулась, смотря вниз.

Она знала о месте, где продавалось приличное подержанное платье. Даже после того, как она отдаст госпоже Гилфорд ее долю, у нее останется достаточно, чтобы купить его. И ведь она фактически ничего не сделала для него!

Вера остановилась, а затем решила, что Торет действительно заслужил вознаграждения. Она кивнула на дверь:

— Пойдём наверх, и я подарю тебе улыбку.

Он не шевельнулся:

— Не возвращайся туда. Если ты пойдёшь со мной… будешь принадлежать только мне, я поселю тебя в своих комнатах в «Белой Флейте». Я дам тебе всё, что ты захочешь.

Она уставилась на него.

Разве это не то, о чем она мечтала — планировала — богатый человек, заботящийся о ней? Но две вещи удержали ее.

Во-первых, она ничего о нем не знала, как и то, откуда он берёт деньги. Он мог просто разбрасываться монетами, которые выиграл в карточной игре.

Во-вторых, после сегодняшнего вечера, ее удача явно снова благоволит ей. Так, почему она не может добиться большего успеха, чем он? Что скажут другие обитательницы «Песни Сирены», узнав, что она поселилась с низеньким человеком с тонкими руками и худым лицом, кто даже в богатой одежде был похож на проказливого мальчишку? Что эта ведьма Лилак скажет?

Вера могла получить кое-что получше.

Она не сможет вынести их глумящиеся перешептывания, если примет это предложение, оказавшееся гораздо меньше её мечтаний.

Только несколько ночей назад купец средних лет, торгующий вином, наблюдал за ней. Как только у нее будет лучшее платье, она может попытать удачу с ним.

Конечно, она не скажет этого Торету — не было никакого смысла ограничивать свои варианты.

— Это так… внезапно, — прошептала она, хлопая ресницами и отлично изображая удивление. — Но я подумаю о том, что ты сказал.

Он открыл рот, возможно, чтобы спорить, но затем кивнул:

— Хорошо. Я вернусь.

Развернувшись, он ушел.

Следующим вечером Торет вернулся к «Песни Сирены». Он намеренно не кормился, чтобы морить себя голодом. По серьезной причине.

Но он не мог дождаться, чтобы увидеть его Сапфиру снова.

Предыдущая ночь была лучшей в его жизни, до смерти и после. Наблюдая, как она ест, пьёт в своё удовольствие, слушая рассказ о ее прошлом, изучая ее прекрасное лицо… Это наполнило его таким волнением, какого он никогда не чувствовал прежде.

Он должен был увидеть ее снова.

Перешагнув через порог борделя, он осмотрел комнату, надеясь увидеть ее желтое платье, но не нашёл его. Обведя комнату внимательным взглядом ещё раз, он увидел ее светлые локоны. Она стояла у маленького мозаичного столика — и он замер.

Сегодня вечером она носила красное бархатное платье с обтягивающим корсетом и квадратным вырезом, выставляющим на обозрение верх ее бледной груди. Она повязала красную бархатную ленту вокруг горла — прямо как делала Тиша.