Кумихо: Черное & Белое

— Что с тобой? Что случилось? Почему ты вся грязная?! — пытался получить хотя бы один ответ от сестры Матвей.

— Ты кого-то встретила? Случилось что-то плохое? — спросил Семен — приятель Матвея и Ромы. Сам же Рома вызвался достать аптечку, чтобы обработать раны.

— Все нормально. Я просто упала и все, — отбрыкивалась от них Света. Про нового знакомого из леса она говорить не спешила. Света приподнялась на локтях, желая и вовсе встать на ноги. К тошноте она уже мало-мальски стала привыкать.

— А это еще что такое?! — послышался дикий вопль брата. Света обернулась назад, туда, куда указывал ее брат. Все ахнули. На заднем сидении авто отпечатался кровавый след от раны в голове девушки… Это была пентаграмма. Ровная, с заостренными концами. Идеальная симметрия.

Кровавый след был четким, словно кровь сама подтягивалась, пытаясь уместиться в ровные линии. «Мы должны встретиться еще раз, Дан… Чтобы за этим не произошло. Ты что-то знаешь!» — смотрела с отвращением на кровавый знак Света. Матвей уже звонил в скорую. Шутка обернулась для всех новым поворотом в их жизнях.

— Как она, доктор? — волновался отец за Свету. Они с женой стояли у палаты интенсивной терапии. Когда Матвей вызвал «скорую», то Света еще была в сознании, но потом начала оседать, бледнеть и закрывать глаза. Мальчишки еще сильнее перепугались и к приезду врачей сами были в полуобморочном состоянии. Света впала в кому в машине «скорой» и до сих пор не приходила в сознание. Врачи не знали, что с ней делать: состояние ее было удовлетворительным и рана была не смертельной, но девочка оставалась без сознания. Марина Алексеевна Ракитина, мать Матвея и мачеха Светы, стояла рядом с мужем и поддерживала его. Ей хотелось помочь чем-то мужу, но он не обращал на нее внимания. Узнав, что все это проделки его сына, Андрей Владимирович Ракитин и слышать не хотел о нем. Он злился на старшего сына за то, что тот подверг опасности сестру из-за детской обиды. Мужчина подозревал, что Матвей недолюбливает Свету, но открыто парень никогда этого не демонстрировал отцу и тому приходилось смотреть на подколки и мелкие издевки со стороны Матвея в сторону Светы спустя рукава. И теперь, все это вылилось в трагедию. Андрей Владимирович винил во всем себя. Он не уберег дочь, у которой, кроме него и никого, по сути, не осталось.

— Андрей, может ты поедешь домой и отдохнешь? — робко поинтересовалась у него Марина.

— Что? Ты это серьезно сейчас?! Предлагаешь мне отдыхать, когда моя дочь находится на грани жизни и смерти! Ты что несешь?! — сорвался на нее муж.

— Не кричи на мать! — поднялся со скамьи Матвей. Он сидел на больничной скамье в коридоре и думал о том, что делать.

— А ты, вообще, молчи! Я с тобой сейчас ни разговаривать, ни видеть не могу.

— Не кричи на сына, — завизжала Марина. — Мы приняли ее в наш дом, а она… она портит наши отношения!

— Что?! — Андрей не мог поверить в услышанное.

— То! Идем, сынок, отсюда, — потянула Марина сына за руку. Но Матвей не спешил. Он стоял намертво и не двигался. — Что с тобой?

— Я остаюсь. А вы можете идти, — подошел он к двери реанимации. На его плечах был белый халат, а на ногах синие бахилы.

— Ты хочешь остаться? — не могла поверить в это Марина.

— Да. А вы идите, — отмахнулся от них парень.

— И зачем тебе это, сын? — спросил его отец.

— Я должен быть здесь… с ней. Я виноват и я отвечу за это. Пока она не очнется, я буду рядом, — искренне ответил ему парень. Матвей чувствовал вину, заботу… и что-то еще, чего он не мог понять. Но вот только, когда Света стала оседать и падать ему на руки, то страх сковал тело парня, он хотел лишь одного, чтобы все это оказалось сном, а Света здоровой. Родители все же ушли. Марина уговорила мужа поехать отдохнуть на пару часов. Матвей остался в больнице. Он не отходил от палаты сестры как бы медсестры не выгоняли его. Он, с помощью отца, выбил себе разрешение остаться на ночь рядом с палатой и спать на скамейке. И теперь, его глаза смыкались, а рот неустанно зевал.

— Ты должна очнуться, Света. Иначе и не может быть! — засыпал Матвей.

Света брела по узкой тропе. Земля была высушенной и потрескавшейся. Солнце нещадно палило и не оставляло шанса для жизни. Кожа плавилась под обжигающими лучами и покрывалась красными пятнами, что стремились перерасти в огромные волдыри. Тропа была вырыта и по краям была насыпь из удушающего сухого песка. Сквозь него пытались пробиться растения, но их тут же нещадно испепеляло солнце. Они сгорали, едва появляясь на свет. Небо было окрашено в багровые тона, смешиваясь с охристыми вкраплениями. Ни единого облачка. Было пусто, но девушка упорно шла вперед. Света стремилась найти отсюда выход. Как и зачем она сюда попала, девушка не знала. Но ей было страшно.