Наталья Аверкиева - Три лика пламени

— Не в этом твое счастье. — Прогудел над ухом наставник, незаметно, как умеют только Древние, оказываясь рядом и твердой рукой увлекая в сторонку от лучащейся довольством мачехи.

— А в чем, — в этом? — Горько и непочтительно бросила я, рванув на груди ожерелье, над рисунком которого сидела целый день, протирая бумагу чуть ли не до дыр.

— Хотел сказать — не в этом пустозвоне. — Невозмутимо поправил себя Кователь.

— В этом, в другом… Какая разница?! Или вы, о, Владыка, открыли в себе дар предвиденья и духовными очами узрели меня в окружении внуков? — Едва ли не впервые в жизни меня откровенно понесло. — Разве вы можете мне помочь? Или хоть кто-то в этом трижды дивном Валиноре? Может быть, сам Единый, снизойдя до болезной сиротки, спустится с небес и возложит на меня целительную длань? За что? И эта… квохчет о своих отпрысках… Ненавижу!

Наставник виновато отвел глаза. Я прикусила язык — кого упрекаю, безголовая?

— Что ж, будем уповать на чудо…

— На теорию вероятности. — Вдруг уронил айнур. Незнакомые слова прозвучали заклинанием.

— На что?

— На теорию вероятности. Так любил говаривать… э… мой друг… давно… — Кователь замялся, почувствовав, что сболтнул лишнее. — Я тебе как-нибудь расскажу. А пока… Нечего тебе сегодня делать в Тирионе. Да еще с таким настроением. Мы с Иви будем очень рады твоему обществу.

— Почту за честь, Владыка. — Церемонно склоняю голову. Жизнь продолжается…

В Зале Совета нет окон, но хрустальная внешняя стена пропускает солнечное сияние, оживляя сотнями шаловливых радуг, светлые, ничем не украшенные стены и четырнадцать облаченных в белое фигур, восседающих в середине зала на мраморных тронах. Стоящий в центре круга жмурится от непривычно-яркого света и почти не различает лиц — торжественно-строгих, смущенных или откровенно злорадствующих.

— …Срок… в великой милости своей… — Голос Повелителя Арды в полной тишине колоколом разносится по залу, ввергая в трепет замерших у входа младших айнуров, и избранных из числа ваниаров, единственных эльфов, коим дозволено беспрепятственно посещать чертоги Ильмарина.

— И, согласно закону Арды, свободен отныне… — Окутывающая Круг перламутровая дымка разгорается все ярче. Столпившиеся у массивных золотых дверей не могут разглядеть, как с каждым словом все больше омрачается чело Короля и беспокойно перебирает тонкими пальцами по подлокотнику Королева. Тот, к кому обращены высокопарные речи, вместо приличествующего освобожденному мятежнику раскаяния или, хотя бы, почтительного внимания, зябко кутается в потрепанный черный плащ и разве что не зевает в лицо Манавидану.

— … А посему… Алдор! Ты слушаешь?! — Сидящие на тронах вздрагивают, а проход в Зал стремительно пустеет. Названный Алдором поднимает безвольно опущенную голову и сквозь неопрятно свесившиеся на лицо темные пряди впервые смотрит прямо в глаза Пресветлому Владыке. Гневно сверкающая небесная синева и безразлично-тусклый холодный камень.

— Повторяю, хоть положенные два века и прошли, ты не покинешь пределов Валинора до тех пор, пока мы не сочтем, что сердце твое освободилось от зла, и не таишь ты пагубных для Арды замыслов!

— Замыслов? — Хрипло и неуверенно произносит темноволосый, словно только научившись говорить.

— Не требуй от мятежника слишком многого, супруг мой, — снисходительно бросает прекрасная Вэридэ, — ты сам видишь — долгие годы заключения помутили его разум. Вряд ли от него можно ожидать коварства. Великим же пристало милосердие…

Алдор прислушивается к мягкому голосу Королевы, и в черных глазах мелькает, наконец, что-то осмысленное. Откинув со лба волосы, он неторопливо осматривается… Но Повелитель Арды не любит ждать.

— Повторяй за мной. — Раздражение на лице Короля сменяется величественным спокойствием. — Я, Алдор Н'лайрэ…

— Я… Алдор… — Голос освобожденного тих и невыразителен.

— Выслушал решение Совета. Раскаиваюсь в беззаконных деяниях своих и полон желания искупить вину пред Эру, братьями своими и Ардой…

— Раскаиваюсь… — Послушно выдыхает Алдор и прикрывает глаза ладонью — сапфиры в скипетре Короля полыхают неистово-синим огнем.